Роль среды и наследственности в формировании индивидуальности человека

Равич-Щербо И. В.
РОЛЬ СРЕДЫ И НАСЛЕДСТВЕННОСТИ В ФОРМИРОВАНИИ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕКА
Проблема индивидуальности, уникальности психологического облика человека имеет в истории
психологии весьма непростую судьбу. Практическая значимость этой проблемы очевидна: обучение и
воспитание, профориентация и профотбор, эффективность труда связаны с учетом индивидуальных
особенностей человека. Но не менее важна эта проблема и для теории психологии, поскольку любая
общепсихологическая закономерность свое реальное воплощение получает в индивидуальномодифицированных формах, и более того—она сама зачастую может быть выявлена и сформулирована
только как некая средняя из множества индивидуальных вариаций.<...>
Исследование индивидуальных особенностей связано с решением двух задач. Во-первых, с
выделением и изучением их устойчивых форм и, во-вторых, с объяснением их происхождения. Причины
формирования индивидуально-специфических характеристик психики весьма разнообразны — от
специфики взаимодействия матери с новорожденным ребенком до места человека в коллективе и
обществе в целом. <...> Однако возможен и другой подход — подход с позиции «биологического и
социального в человеке».
Несколько слов о постановке проблемы. Анализируя философскую, психологическую,
физиологическую, медицинскую литературу, легко обнаружить, что проблема «био-социо» ставится как
соотношение либо биологического и социального, либо врожденного и приобретенного, либо
генотипического и средового. Более детальное рассмотрение этих формул приводит к выводу, что в
области психологии и психофизиологии единственной парадигмой, позволяющей осуществить строгое
экспериментальное исследование индивидуальности, является последняя пара понятий. Основания к
тому следующие.
В формуле «биологическое — социальное» неопределенно широк объем первого понятия. Говоря о
биологическом, разные исследователи имеют в виду широчайший спектр характеристик разного уровня:
наследственно закрепленные конституциональные признаки, состояние здоровья, функциональные,
морфологические, биохимические, физиологические особенности различных систем человеческого
организма и многое другое. <...>
Вторая формула представляется более четкой. Однако, во-первых, входящие в нее переменные
необязательно независимы. Врожденное может быть приобретенным во внутриутробном периоде; в
этом случае развести врожденное и приобретенное в изменчивости нормальных психофизиологических
и психологических признаков вряд ли удастся. Во-вторых, если определять врожденное как «имеющееся
при рождении» (В. Маккьюсик, 1967), то ясно, что большинство психологических и психофизиологических
признаков в форме, поддающейся надежной диагностике, в этот момент не представлены, а те, которые
можно зарегистрировать (например, ЭЭГ, вызванные потенциалы, общую активность и т. д.),
характеризуют только данный (и весьма короткий) этап онтогенеза.
Поэтому третья формула — «генотипическое и средовое» — представляется для экспериментального
исследования оптимальной. Она включает в себя два независимых понятия, имеющих в современной
науке вполне четкое содержание и определенные методы исследования. В рамках этой формулы
возможны сопоставимые исследования любых возрастов, что необходимо для получения
психологически содержательных результатов. <...>
Именно роль генетической и средовой изменчивости в формировании фенотипического разнообразия
психологических и психофизиологических особенностей человека является предметом исследований в
области, пограничной между генетикой и психологией (точнее, дифференциальными психологией и
психофизиологией), которая обозначается обычно как психогенетика. <...>
Получаемые в психогенетических работах характеристики генетического и средового разнообразия
как детерминантов разнообразия фенотипического являются популяционными характеристиками. Это
означает, в свою очередь, неправомерность переноса получаемых данных на конкретное значение
какого-либо признака у конкретного человека. Поскольку любой признак является результатом сложного
взаимодействия генотипа и среды, а также собственно психологических влияний, он не может
рассматриваться как «наследственно предопределенная» черта данного индивида.
Равным образом, это не означает, что подобный признак не развивается, не изменяется в онтогенезе
или вследствие специальных воздействий. Бытующие противопоставления типа «не наследственно, а
развивается» сегодня могут обоснованно считаться некорректными, если речь идет о признаках
психологических. Наличие генетического контроля не только не предполагает неизменность подобных
признаков, но наоборот, факторы генотипа активно включены в онтогенез психических функций. <...>
Представление о генетически детерминированном признаке как неизменном, статичном может иметь
отрицательные социальные последствия. В некоторых зарубежных работах высказываются предложения
о включении оценки наследуемости в систему критериев при конструировании тестовых батарей.
Предполагается при этом, что чем большую роль в формировании признака играет генетическая
изменчивость, тем выше должна быть прогностическая валидность теста (см.: Психологическая
диагностика, 1983). Иначе говоря, «диагноз», поставленный по такому признаку, превращается в
приговор. <...>
Психологические признаки как объекты генетического анализа имеют очень существенные
особенности, с которыми нельзя не считаться; но это же говорит и о неправомерности попыток строить
какие-либо прогнозы относительно дальнейшего психического развития на основании установленной в
одном возрасте генотипической детерминации того или иного признака.
Безусловно, те психологические признаки, в изменчивости которых генетические детерминанты
надежно установлены, относятся к капитальным, конституциональным особенностям человека. Однако
необходимо решить еще многие вопросы (в частности, создать типологию индивидуального развития,
выявить роль генотипических и средовых факторов в его детерминации), прежде чем это знание можно
будет с уверенностью рекомендовать практике. <...>
Объединение двух методологий исследований — генетической и онтогенетической—позволит решить
многие вопросы, вне этого пути, пожалуй, надежно нерешаемые. К таким вопросам относится, например,
выявление возрастов, в которых происходит «смена детерминации» функции. Этот вопрос, возможно,
имеет решающее значение для создания возрастной периодизации. Именно на этом пути можно найти
ответ на вопрос о детерминантах в процессах биологического созревания и психического развития.
Наконец, изучение возрастной динамики генотип-средовых взаимодействий будет способствовать
лучшему пониманию природы сензитивных периодов развития как периодов, открытых внешнему
воздействию. Думается, что существуют и многие другие проблемы, для решения которых генетические
исследования дают незаменимый материал. <;..>
<...>
Действительно, генетические исследования в контексте человекознания — пример, подтверждающий
складывающиеся тенденции развития современной науки. Генетика оправданно занимает все более
прочное место в системе наук о жизни. Присущие ей приемы и способы познания ныне — неотъемлемый
элемент комплексных научных программ. Особо же, можно сказать, пристально заинтересованного
внимания заслуживает попытка приложения генетики к психике человека, точнее, к распознаванию
факторов, формирующих его индивидуально-специфические характеристики. И хотя дело это не сегодня
начавшееся, и в науке имеется определенный теоретический и практический задел, оно еще не стало
ординарным Научным событием, и пока познавательную атмосферу, в которой проводятся
психогенетические исследования, характеризует преимущественно критический настрой, дух недоверия,
доходящий порой до пафоса категоричного отрицания и неприятия. <...>
Вторжение в область психического воспринимается людьми с особой осторожностью и
настороженностью, поскольку любой человек, столкнувшись с необходимостью соотнести факты своей
личной жизни с рекомендациями точных наук, убеждается, что эти советы не отличаются ни
конкретностью, ни соответствием реальным условиям, определенным периодам индивидуальной жизни
людей. Кроме того, скептическое отношение к психогенетике проистекает, как ни странно, из взгляда на
человека как существо, жизнедеятельность которого во многом обусловлена социальными факторами.
Это неверное представление подкрепляется личным опытом людей, в котором несравнимо более
важное значение имеет формирование жизненной позиции, достижение практических целей, а потому
восприятие личной жизненной судьбы связывается человеком с системой сложно переплетенных
социальных факторов и обстоятельств. В его жизни биологическая сторона, в частности генетические
факторы, играет как бы второстепенную роль, то, что мы называем генетической предрасположенностью,
составляет задний план его жизнедеятельности. <...>
В итоге помимо объективных затруднений, встающих на пути любого научного направления, создается
устойчивый фактор обыденного критического неприятия психогенетических разработок. Преграду из
такого нагромождения препятствий преодолеть нелегко. Конечно, психология с ее приложениями —
развивающаяся отрасль научных изысканий, ее открытость и незавершенность — серьезный довод
против скептического ее неприятия. Все это так, но отсутствие целостного подхода к человеку,
непоследовательность, а подчас и отказ от установки на выявление и раскрытие сугубо человеческого в
психике индивида, его душевной жизни отдаляют перелом в сторону доверия к психогенетическим
исследованиям. <...>
Сознание человека при всей его пластичности — устойчивое и консервативное образование; что же
говорить о сознании общественном и такой его форме, как наука. <...>
Психика человека и порождаемая ею активность играют не последнее место в формировании
индивидуальных различий. В качестве самостоятельного объекта изучения (равно как и объекта
целенаправленных усилий по формированию социально ценных качеств личности) она представляет
обширное поле исследовательских интересов. Но только в случае более осмысленного к ней отношения
в контексте диалектики биологического и социального можно надеяться на то, что собственно
человеческое в познании и самопознании человека будет зафиксировано и отражено в наиболее полном
виде. Только в этом случае можно будет уяснить роль элементов психики в становлении
индивидуальности, только такой контекст позволяет рассматривать их не порознь, не сами по себе, а в
неразрывном единстве, как они существуют в реальной жизни. <...>
Роль генотипа в историческом процессе формирования психики чрезвычайно велика. Не сразу стал
ясен сложный характер влияния наследственных задатков на выработку индивидуальных качеств
личности. <...> На исследование процессов, стоящих за этими явлениями, продолжают влиять два
обстоятельства. С одной стороны, теоретический уровень конкретно-Научной разработки, с другой —
философская позиция, применяемая методология.
В первом случае речь идет о фактической содержательности и обоснованности вывода о том, что
процесс человеческого познания, становления психики и сознания подчиняется определенным законам,
что ему присущи направленность, организованность и структурированность. Данные современной
психогенетики, психофизиологии подтверждают наличие таких законов и структур. <...>
Второй случай касается интерпретации направленности и организованности процесса получения и
переработки информации из внешнего мира с позиций теоретико-познавательной и философскоантропологической проблематики. <...>
Нет сомнения, что «чистое» философствование, оторванный от предмета психологизм не смогут
продвинуться в сторону более глубокого осмысления закономерностей формирования
индивидуальности. Для этого необходимы специальные методы и средства познания одного из
сложнейших феноменов реальности. Представляется, что мы будем более близки к успеху на этом пути,
если методика экспериментирования, целенаправленные приемы выявления единичного и всеобщего в
этом процессе будут развиваться более широко и всесторонне. Методологическая основа для этого
имеется.