Литература 1. Борисова И. Н. Дискурсивные стратегии в разговорном диалоге // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург, 1996. С. 21–48. 2. Дейк ван Т. А. Язык, познание, коммуникация. М., 1988. 305 с. 3. Демьянков В. З. Аргументирующий дискурс в общении // Речевое общение: Проблемы и перспективы. М.: ИНИОН, 1983. С. 114–131. 4. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. Изд. 5-ое. – М.: Издательство ЛКИ, 2008. 288 c. 5. Карасик В. И. Социальный статус человека в лингвистическом аспекте // «Я», «субъект», «индивид» в парадигмах современного языкознания: Сб. научно-аналитических обзоров. М., 1992. С. 47–85. 6. Клаузевиц К. О. О войне. М.: Госвоениздат, 1934. 588 c. 7. Goffman E. Strategic interaction. New York: Ballantine Books, 1972. Д. А. Кливенкова ООО «Агентство Чита.ру», г. Чита Черты неореализма в романе Милана Кундеры «Неведение» (Milan Kundera. «Ignorance») The article focuses on neorealism in the foreign literature of the end of XX – early XXI centuries. The Russian literary criticism studies are applied to the analysis of foreign authors’ works. The features of neorealism are analyzed in Milan Kundera’s novel “Ignorance”. Термин «неореализм» применительно к литературе конца XX – начала XXI веков появился в русской литературной критике и именно там стал предметом пристального анализа. С. Л. Беляков отмечает, что впервые он прозвучал около тринадцати лет назад [1]. В настоящее время существуют различные взгляды на теорию существования феномена «неореализм», на правомерность причисления его к новому литературному направлению. Так, к сторонникам 29 неореализма можно отнести С. А. Шаргунова, В. Е. Пустовую, Е. А. Ермолина, А. Г. Рудалева. К противникам – С. Л. Белякова, М. Антоничеву, Д. Маркову. Исследователи, называющие неореализм несформировавшимся пока направлением – А. А. Ганиева, С. М. Казначеева, А. Е. Рекемчук, С. И. Чупринин, И. А. Романов. Писатели не пишут, придерживаясь какого-то конкретного направления, в современном мире уже невозможно удержание литературных процессов в рамках одного направления. Однако мотивы, настроения, общие черты произведений формируются под воздействием на писателя духа времени. Сформировавшееся мироощущение, по нашему мнению, и можно назвать неореализмом. Неореализм – это «нечто между постмодернизмом и тем, что нас ожидает», как справедливо отмечает А. А. Ганиева [2]. Термин «неореализм» обозначает движение литературы, а не её конечную точку. В зарубежном литературоведении некоторые современные исследователи, например, профессор английской литературы Regina Rudaitytė, также отмечают отход писателей от постмодернистской эстетики и возвращение в художественный текст черт реализма [7, с. 2–11]. Однако следует отметить, что в русской литературной критике феномен неореализма вызвал более острую и широкую дискуссию, чем в зарубежном литературоведении, и в теоретическом плане это более изученное явление. Проанализировав определения неореализма, которые дают современные российские критики, можно выделить основные черты и мотивы неореалистической литературы: – «мир как хаос», «кризис авторитетов», телоцентризм, разлад идеала и действительности, противопоставление «я» и общества, установка на экзистенциальный тупик, неудовлетворённость и трагический жест, фрагментарность, биполярность; мотивы противоречивости, трансформации, протестности, перемещения, отвращения, отчуждения, побега, смерти, пустоты и отсутствия (А. А. Ганиева) [2], [3]; 30 – �������������������������������������������������� пессимизм, эсхатологические настроения (С. М. Казначеев) [4]; – синкретичность, неоднородность художественного мышления, одновременное использование нескольких традиций, синкретизм элементов различных художественных методов, синтез различных искусств, стремление к максимальной искренности и исповедальности, эпатажность, мотивы одиночества и непонимания (И. А. Романов) [6]. Такой современный процесс, как глобализация, по нашему мнению, не мог миновать и литературу. Черты неореализма, свойственные произведениям современной русской литературы, проявляются и в текстах зарубежных авторов. Для того, чтобы доказать данную гипотезу, рассмотрим роман М. Кундеры «Неведение» и найдём в нём черты неореалистической эстетики. Главная тема анализируемого романа – тема эмиграции и ностальгии, а основным мотивом является мотив потери родины и потери дома. Центральной, сквозной мыслью является утверждение о том, что в психологическом и духовном плане возвращение на родину так же тягостно и мучительно, как и эмиграция. Повествование романа фрагментарно, однако при этом сохраняется идейная целостность произведения. Так, в романе можно выделить эссеистическое и сюжетное начала. Отдельные главы романа являются отступлениями от сюжета и по форме близки к эссе, иногда похожи на энциклопедические статьи – такой является глава об этимологии слов «ностальгия» и «тоска» в разных языках; в других главах присутствует осмысление истории Чехии; также некоторые главы посвящены философским рассуждениям, касающимся экзистенциальных категорий памяти, времени. Дискретное повествование романа оказывается системой взаимосвязанных элементов и является художественным приёмом, с помощью которого раскрывается основная идея произведения о невозможности возвращения куда бы то ни было. 31 Следует сказать, что в романе «Неведение» М. Кундера наряду с темой эмиграции охватывает целый ряд общечеловеческих проблем. Данный роман повествует о бесконечной тоске и одиночестве человека на Земле, об иллюзорности любви, об относительности понятия «родина», об избирательности памяти, о невозможности подлинного счастья и о безысходности человеческой жизни. Художественное воплощение данных тем возможно проанализировать за счёт выделения главных мотивов романа. Первый мотив – одиночество. Все герои романа – главные и второстепенные – одиноки. В романе прослеживается мысль о том, что данное состояние человека не является исключением, а характерно для всех людей в мире. Эмигранты из Чехии одиноки, с одной стороны, по историческим причинам – они покинули свою семью и страну, с другой стороны, они одиноки, потому что они нигде не могут найти понимания и защищаются своим одиночеством, видя в нём некую свободу: «Ирена подошла к окну, чтобы насладиться во вновь обретённом покое свободой своего одиночества» [5]. Те герои, которые остались в Чехии и не понесли такой же потери родины, как эмигранты, одиноки, потому что были вынуждены прятать свои подлинные убеждения и чувства от всех других людей. Одиночество в его частных проявлениях – в жизни персонажей романа, обобщается до одиночества общечеловеческого. Следующим значимым мотивом романа является мотив отчуждения. Так, можно отметить, что одиночество Ирены связано с отчуждением от неё матери. Встреча матери и дочери в Париже после двадцатилетней разлуки совсем не похожа на воссоединение семьи. Ирена всеми силами старается вести себя, как подобает преданной дочери, а мать ничего не спрашивает о том, как прошли для Ирены эти двадцать лет, и постоянно возвращается к своей недавней поездке в Италию. Можно сказать, что Ирена и её мать настолько отгорожены от внутреннего мира друг друга, что даже в одной стране находятся в разных пространствах. 32 Также в романе можно проследить мотивы непонимания, трансформации и неузнавания. Данные мотивы связаны с мотивами одиночества и отчуждения и вместе с ними придают роману пессимистическое мироощущение, интонации безнадёжности и отчаяния. Мотив непонимания раскрывается в описании встречи Ирены со старыми подругами («Странный получился разговор: я забыла, кем они были; они не поинтересовались, кем я стала» [5]). Мотив трансформации в романе связан с образом нового платья, расцветкой и фасоном, напоминающее платья коммунистической поры, которое Ирена вынуждена была купить в Чехии из-за жары. Платье приобретает метафизический смысл для Ирены, которая надевает его и не узнаёт себя. Более того, она видит в витрине магазина себя такой, какой бы она стала, если бы осталась в Чехии – она выглядела «трогательной до слез, жалкой, убогой, слабой, покорной» [5]. Жара продлилась в Чехии всего несколько часов и появилась только для того, чтобы показать героине непрожитую ей жизнь, вскрыть её страхи перед будущим. Мотив неузнавания играет важную роль в сюжете романа. Так, герои не узнают свою страну по возвращении. Также Йозеф не узнаёт Ирену в аэропорту, но не признаётся ей в этом. Данная встреча могла бы сыграть важную, «целительную» роль в одинокой жизни героев, но то, что герой не узнал и не захотел узнать при первой встрече влюблённую в него женщину, привело эту встречу к драматическому финалу. Мотив побега является сюжетообразующим мотивом. Эмиграция Ирены и Йозефа из Чехии во Францию и Данию – это их побег от не устраивающей жизни. Следует отметить, что они эмигрировали не из-за страха репрессий. Ирена воспользовалась возможностью сбежать от подавляющей её личность матери. Первой попыткой такого побега было её раннее замужество. Эмиграция Йозефа была протестом против жизни его семьи, против людей, так просто 33 предающих свои убеждения. Его решение изменить свою жизнь было своего рода побегом от себя самого: «Он подумал, что у него всего лишь одна жизнь и что он хочет прожить её в другом месте» [5]. В конце романа Йозеф совершает ещё один побег в своей жизни – побег обратно в Данию, побег от Ирены, которая просит его о помощи и которую он называет своей сестрой, однако обрекает её на одинокое существование. Мотив побега в произведении связан с мотивом перемещения. В поисках ответов на мучающие их вопросы герои совершают путешествия между странами, отправляются на пешие прогулки, поездки на автомобиле. Несмотря на фрагментарность повествования, в передвижениях героев в пространстве можно выделить определённую структуру. Йозеф и Ирена проходят одинаковый этапы возвращения на родину, которые можно назвать неким обрядом инициации. Так, в первую очередь герои встречаются со своей семьёй, затем совершают прогулку по памятным местам города, после этого происходит встреча с друзьями, далее, заключительным этапом становится встреча Йозефа и Ирены друг с другом. Исход данной встречи определил их судьбу, явился показателем того, что они не выдержали испытания для возвращения на родину. Мотив телоцентризма в романе проявляется, с одной стороны, в описании сексуальной жизни героев: в отношениях Густава с матерью Ирены, и в отношениях между Иреной и Йозефом. Однако эти сцены лишены чрезмерного натурализма. В большей степени, по нашему мнению, данный мотив выражается в противопоставлении души и тела человека. Так, вся жизнь Милады, девушки, которую в юности бросил Йозеф, связана с мыслью о том, что «…её тело может быть так же разрезано и съедено, как и тело телёнка. <…> И Милада знает, что ужас быть съеденным всего лишь следствие другого, более всеохватного ужаса, лежащего в недрах всей жизни: ужас быть телом, существовать в фор34 ме тела». С этим мотивом связан мотив страха, который проявляется в форме страха перед смертью, страха существовать в форме тленной, невечной оболочки. В этом же проявляется противоречивость жизни. Милада всю жизнь осознаёт свою красоту, в жертву красоте она приносит свою личную жизнь, обрекая себя на одиночество. Вместе с тем, она боится своей телесной оболочки, которая даёт ей красоту. Мотив смерти в романе связан с образом неба, которое видят герои. Так, жизнь Милады разделяется на два этапа попыткой её самоубийства. До этой попытки мысли о смерти не посещали и не тяготили девушку, она видела мир в ярких красках: «… сон, он уводит её, возносится с ней высоко, очень высоко, в эту бескрайнюю, ослепительную ясность, в это голубое, светозарно-голубое небо» [5]. После попытки самоубийства героиня уже не может отделаться от мыслей о тленности тела и быстротечности жизни, её переполняют уныние и страх, небо перед её глазами теряет цвета: «… она не могла оторвать взгляд от небесной выси: небо было чёрным-чёрным, неумолимо чёрным» [5]. Осознание своей смертности отравляет жизнь героини: «Краткость его <человека> жизни превращает небо в чёрный потолок, о который он всегда будет стукаться головой, чтобы упасть обратно на землю, где все живое ест и может быть съедено» [5]. Жизнь представляется тягостным существованием, наполненным депрессивными мыслями. Анализируя роман «Неведение», можно проследить его связь с кинематографом и музыкой. Музыка в романе является показателем душевного состояния героев, в частности, и душевной болезни мира, в целом. В современном мире музыка становится показателем хаоса, в который погрузились люди. Вокруг людей в романе льётся «сточная вода музыки, в которой музыка умирает» [5]. Смерть музыки совпадает со смертью человечности в обществе, с уничтожением всего живого. Музыка в обществе превращается 35 в шум, заглушающий страдания других людей, помогающий закрыть на них глаза, и становится показателем всеобщего безразличия: «…и это мир, в котором ей не к кому обратиться, ибо все поют и вопят, это мир, в котором и к ней никто не обращается, ибо все прыгают и танцуют» [5]. Связь романа с кинематографом проявляется, прежде всего, в описании снов и воспоминаний героев. Снами и воспоминаниями, приходящими ко всем эмигрантам мира, управляет некий «кинорежиссёр подсознания» [5]. Днём он дарует обрывки родных пейзажей, которые «вспыхивают в памяти нежданно, порывисто, быстро и тотчас угасают», а ночью «выстраивает сцены жутких возвращений в ту же страну» [5]. Обрывочность, путанность подсознательных мыслей и переживаний, продолжая сравнение, можно соотнести с двадцать пятым кадром в кинематографе. Данный феномен связан с категорией памяти и проблемой удержания воспоминаний. Человек не властен над своей памятью – со временем она сама «выбирает» отдельные картины-обрывки для показа. Проанализировав роман М. Кундеры «Неведение», можно сделать вывод, что он содержит основные маркеры неореалистической литературы. В центре романа лежат проблемы, связанные с осмыслением человеческого бытия, общечеловеческих проблем – проблемы возвращения на родину, поиска счастья и преодоления одиночества. Данные проблемы раскрываются с помощью художественных средств, которые мы отнесли к чертам неореалистической литературы. Роману свойственна фрагментарность, пессимистические настроения, интонации безнадёжности и отчаяния, мотивы одиночества, отчуждения, непонимания, трансформации, побега, перемещения, телоцентризма и противоречивости. Связь с другими видами искусств, такими как кинематограф и музыка, становится одним из литературных художественных средств. Все перечисленные 36 приёмы используются автором для правдоподобного описания действительности и не имеют ничего общего с постмодернистской игрой. Литература 1. Беляков С. Л. Поминки по новому реализму? [Электронный ресурс] // Журнальный зал: электронная библиотека. URL: http://magazines. russ.ru/ural/2006/11/bel12.html (дата обращения: 10.11.2014). 2. Ганиева А. А. И скучно, и грустно. Мотивы изгойства и отчуждения в современной прозе // Журнальный зал: электронная библиотека. URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2007/3/ga15.html (дата обращения: 12.11.2014). 3. Ганиева А. А. Полет археоптерикса. О мотивах современной российской прозы // Издательский дом «Литературная учеба»: электрон. литературно-критический журнал. 2009. № 2. URL: http://www.lych.ru/ online/0ainmenu-65/38--s22009/328 (дата обращения: 12.11.2014). 4. Казначеев С. М. Когда же придёт луч света? Депрессивно-пессимистические мотивы в современной русской литературе // Встречи. 2011. № 3(8). С. 9–15. 5. Кундера М. Неведение [пер. с фр. Н. Шульгиной]. URL: http:// anyreads.com/read/#125496 (дата обращения: 22.08.2014). 6. Романов И. А. Новый реализм как феномен современной русской литературы // Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспект: материалы V Междунар. науч. конф. Чита: ЗабГУ, 2012. С. 83–93. 7. Postmodernism and After: Visions and Revisions. Ed. by Regina Rudaitytė. Cambridge Scholars Publishing, UK, 2008. 216 p. И. Н. Костина ЗабГУ, г. Чита Современная художественная проза в обучении иностранному языку The article is devoted to the study of a foreign text as a means of developing the students’ outlook during their learning a foreign language. Fiction is viewed as a resource necessary to provide linguistic, communicative, and cultural competences. 37
