История – одна из древнейших разновидностей человеческого познания, возникшая еще в
античной Греции VI в. до н. э. Первоначально греки распространяли понятие «история» как на
весь свод достоверных знаний о природе, так и на безграничные сферы неизведанного.
Геродот углубил это понятие, включив в него функции «распознавания», «спрашивания».
Долгое время для греков история оставалась жанром искусства, которому
покровительствовала одна из девяти муз – Клио, которую обычно изображали в виде
образованной женщины, держащей в руках свиток и грифель. Историю представляли на
театральных подмостках, танцевали и пели, в стихотворной и музыкальной форме выражая
легендарные сюжеты, ассоциируемые с прошлым.
В IV в. до н. э. Аристотель предпринял первую классификацию наук, в которой отделил
историю как изучение прошлых деяний человечества от жанра поэзии. Таким образом,
впервые был сделан акцент на том, что предметом исторического познания является не
художественный вымысел, а происходившие в действительности события.
В период Средневековья, идейно связанного с доминированием христианской церкви,
именно христианская картина мира стала основой восприятия прошлого. Теоцентрическая
картина мира основывалась на линейной концепции времени и идее провиденциализма,
предполагающей наличие и реализацию потустороннего «божьего промысла», который
направляет развитие человечества к достижению Царства Божия и воссоединению с Богом.
Средневековая картина мира была тесно связана с понятием эсхатологии – учением о
скором «конце света», и идеей фатализма – безусловной покорности судьбе.
Значительные сдвиги в историческом познании произошли в
эпоху Возрождения (Ренессанса) – мощного интеллектуального и политического подъема,
захватившего сначала Италию, затем ряд других европейских стран в XIV–XVI вв. Ренессанс
утверждает новые, по сравнению с эпохой Средневековья, идеалы освобождения от
церковной регламентации и возрождения гуманистических традицийи образцов античности.
На фоне общей рационализации знаний история также обретает более независимое
рациональное обоснование. Картина мира делается антропоцентрической: события
прошлого гуманисты Возрождения стремились объяснять в категориях не божественного, а
человеческого действия, уделяя особое внимание военно-политической проблематике.
Значительный импульс развитию исторического знания дало изобретение и
распространение с середины XV в. книгопечатания, положившего начало систематической
критике исторических источников и новой периодизации истории, уже не сфокусированной на
Библии.
В эпоху Нового времени историки стремились создавать теории общественного развития на
рациональных основаниях, полностью оставив идею Бога. Итальянский основоположник
историзма Дж. Вико развивал идеи исторического циклизма, утверждая, что все народы живут
по принципу трех эпох, последовательно сменяющих друг друга: божественной, где власть
принадлежит жрецам; героической, где обществом правит аристократия, и человеческой,
управляемой республиканским или конституционно-монархическим способом.
Французские
мыслители эпохи
Просвещения впервые
задались вопросом о законах истории, рассматриваемых не в логике Божественной воли, но с
позиций разумной эволюции человека или естественнонаучных законов, определяющих
процессы взаимодействия природы и общества. Постулируя единство человеческой судьбы,
разделяя теорию «естественных прав человека» и идеологию неуклонного исторического
прогресса, просветители расширили понимание истории до границ исследования культуры в
самом широком смысле слова.
К концу XVIII в. утверждается близкое к современному представление об истории как о
науке, изучающей человеческое прошлое, и одновременно об истории, как о самом прошлом
человечества. Эта двойственность самого понятия истории с тех пор предопределяет и
основную проблему исторического познания: насколько научные представления о прошлом
совпадают с самой прошлой действительностью?
В первой трети XIX в. с критикой рационалистических идей Просвещения выступили
представители романтической
историографии,
разочарованные
трагическим
опытом Великой французской революции и последующей наполеоновской экспансией.
Поколение романтиков отвергало идеи революционных переворотов и идеализировало
средневековье, видя в нем свою неосуществимую мечту. При этом романтики обогатили
арсенал исторической науки пониманием внутренней связности исторических эпох, поскольку
уделяли преимущественное внимание конкретно-историческому своеобразию каждой нации.
В XIX в. история в Европе поистине приобретает статус «учительницы жизни».
Историческое знание расширяет свой географический охват, стремясь осмыслить не только
европейские, но и отдаленные экзотические общества. В первой половине XIX в. большое
влияние на формирование исторического знания оказали философия Г. Гегеля,
стремившегося охватить единой концепцией внутреннюю логику самого исторического
движения, и социалистические концепции, начиная с теории А. Сен-Симона, из которой
западная
историческая
мысль
заимствовала
идею
классовой
борьбы.
Развитие марксизмапривнесло в историю понимание закономерностей материального
производства, от которых выстраивалась все общественные структуры, а революции
признавались неизбежным способом ломки устаревших производственных отношений.
Развитие исторической мысли во второй половине XIX в.
происходило под влиянием установившегося общенаучного принципа позитивизма,
основоположником которого являлся О. Конт. Историки-позитивисты отказались от описания
отдельных событий и биографий в пользу «исторического метода» – тщательной критики и
накопления «позитивных», т.е. объективно установленных исторических фактов. Именно с
деятельностью этого поколения историков связано формирование институциональных основ
функционирования научного сообщества историков: создавалась сеть научной периодики,
новые кафедры и семинары, исторические сообщества, нормы использования библиографии
и защиты диссертаций. За счет пространства экономической и социальной истории
постепенно расширялась тематика исторических исследований, по-прежнему отдающих
приоритет политической событийной истории.
У историков-позитивистов не было сомнений на счет познавательных способностей
истории: они верили, что способны дать истинную картину прошлого. Для этого достаточно
лишь внимательного изучения источников и честного, непредвзятого отношения к предмету
исследования. Но на рубеже XIX–XX вв. историческое знание обнаруживает признаки
кризиса, связанного как с кризисом позитивистских воззрений, утрачивающих актуальность
под натиском новой общенаучной парадигмы релятивизма, так и в связи с нарастанием
тревожных социально-политических тенденций, которые найдут драматическое воплощение в
опыте мировых войн и революций ХХ в.
Наиболее заметным достижением указанного периода
является творчество баденской неокантианской школы (Г. Риккерт, В. Виндельбанд),
которая обосновывала «идиографическую», субъективную природу гуманитарного знания как
знания об уникальном и требующем сопереживания, в отличие от «номотетических» знаний
точных и естественных наук, имеющих измеряемый и закономерный характер.
Таким образом, трагический излом исторических событий ХХ в. застигает историю-науку
врасплох: несколько десятилетий назад сохраняя высокий статус «учительницы жизни», она
так и не смогла предвидеть грядущие мировые войны и революции, предупредить
человечество о нарастающей конфликтности ближайшего будущего. В последнем веке
второго тысячелетия в исторической науке появляются самоликвидаторские тенденции, она
во многом утрачивает свой прежний смысл.
Однако на фоне потерянных символов и смыслов исторического познания существует и
другая тенденция, постепенно фокусируясь на горизонтах будущего развития. На длительный
период ХХ века не абстрактные схемы мирового прогресса, но сам человек становится
центром, вокруг которого группируется вся система современных познаний. И только история
дает ему ту необходимую ретроспективу, без которой он не может быть понят.
С новым качеством истории связан и момент мировоззренческого характера, выводящий
проблему смысла истории за рамки узкопрофессионального статуса на уровень основной
драмы современной цивилизации: мигрируя из деревень в города, удаляясь от природы в
замкнутые техногенные зоны, человек явственно ощутил распад связи времен, утратил
некогда базовые ориентиры, закономерным следствием чего является особое обращение к
истории как к науке, способной преодолеть пропасть между утраченными традициями и
новым жизненным опытом. На вопросы, связанные с определением места истории в
современных процессах познания, лимитами ее возможностей, отвечает специальная
историческая дисциплина – методология истории.
Вопросы для самоконтроля:
1. В чем состоит специфика античного и средневекового понимания истории?
2. Когда и как происходит становление рационалистического исторического познания?
3.
Объясните
принципы
позитивистского
историописания.
4.
Как
определяли
сущность
гуманитарного
познания
неокантианцы?
5. С чем связан кризис исторического познания начала ХХ века?
Методология истории изучает природу, принципы и методы исторического познания,
выполняя функции своеобразной самокритики исторической науки. Она оперирует понятиями
и категориями, образующими сложный арсенал профессиональных «инструментов» историка,
главная цель которого – организовать и систематизировать сложный и многообразный
исторический материал.
Принципы исторического исследования – это исходные способы истолкования
исторического материала, принятые в науке подходы к изучению истории. Фундаментальным
принципом исторического познания является принцип историзма – понимание любого
явления в его историческом развитии. Общенаучный принцип системности ориентирует
исследователя на раскрытие целостности объектов через изучение их внутренних связей.
Принцип объективности подразумевает обязательность непредвзятого отношения к предмету
исследования.
Методы
исторического
исследования – это
специальные
приемы
научного
исследования применяемые в истории (исторический, статистический, и ряд других).
Важное значение в исторической науке имеют категории, т.е. понятия, которые отражают
наиболее общие и существенные связи изучаемого мира, такие, как историческая
закономерность, историческая
необходимость, историческая
случайность. Важной
категорией исторического познания является также альтернативность в истории –
признание многообразия исторического процесса, в котором есть ряд возможностей развития
тех или иных событий, одна из которых воплотится в действительность.
Методология истории является ровесницей ХХ в. Впервые вопросы общей теории и
методологии истории были сформулированы в специальном курсе лекций Иоганна Дройзена
в 1857 г. Однако поднятые немецким историком проблемы не представлялись в XIX в.
актуальными: считалось, что история – такая же форма научного познания, как и все прочие,
и не имеет методологической специфики. Особое значение в создании новой исторической
дисциплины имели впоследствии труды российских историков: Н.И. Кареева, В.О.
Ключевского, Д.М. Петрушевского, Р.Ю. Виппера, А.Н. Савина, Е.В. Тарле, А.С. ЛаппоДанилевского. Традиция отечественной методологии истории была прервана революцией
1917 года, открывшей эпоху повсеместного насаждения марксизма. Лишь в 1950-е гг.,
появляется новое поколение специалистов (М.А. Барг, А.И. Данилов, А.Я. Гуревич и другие),
доказывающее, что исторический материализм не может заменить собой дисциплины,
изучающей специальные методы исторической науки. Лишь в 1990-х годах перед
отечественной наукой открылось все многообразие методологического опыта, вновь поставив
перед российскими историками вопрос о предмете исторической науки и о границах познания
в истории.
Современная историческая наука применяет как методы общие для многих гуманитарных
наук, так и специальные, характерные для историков.
Сравнительно-исторический метод позволяет производить исторические сравнения,
что позволяет выявлять сходства и различия в развитии различных регионов, переживающих
сходные исторические процессы, или устанавливать качественные изменения различных
этапов развития в одном историческом процессе. Этот метод не может применяться в отрыве
от конкретно-исторического, или идиографического
метода, который
предполагает
подробное описание каждого рассматриваемого феномена.
Как и в других науках, в истории применяется метод логического анализа, который
позволяет анализировать неоднозначные, многослойные и противоречивые исторические
процессы. Логический анализ предполагает несколько уровней: от исследования единичных
событий через исследование фактов в определенной хронологической или тематической
рамке до теоретического обобщения в виде исторического синтеза.
Проблемно-хронологический метод предполагает деление исторического материала на
ряд более узких проблем, изучаемых в хронологической последовательности.
Ретроспективный метод заключается в исследовании исторического процесса от
современного состояния через последовательную возвратную реконструкцию событий и
явлений к прошлому.
Историко-генетический метод предполагает анализ истоков – зарождения и развития
изучаемого явления.
Историко-типологический метод связан с определенной классификацией изучаемых
явлений для облегчения их анализа.
Историческая наука также широко использует на междисциплинарной основе методы
других наук, от лингвистики и психологии до математики и физики.
Современное многообразие методов исторической науки непосредственно связано с
современным пониманием предмета истории. В ХХ веке главным объектом изучения в
истории стали не абстрактный мировой дух или обезличенный прогресс средств
производства, а социальные группы и межчеловеческие отношения. В основе «социальной
истории» во многом лежит наследие французского исторического движения «Анналов» – от
названия всемирно известного журнала «Анналы экономической и социальной истории», –
основателями которого стали историки Л. Февр (1878–1956) и М. Блок (1886–1944).
Анналисты
остро
критиковали
традиционную
позитивистскую
«событийную»
историографию, которая, по выражению Блока, прозябала «в эмбриональной форме
повествования». Они утверждали, что история призвана не просто описывать события, а
выдвигать гипотезы, ставить и решать проблемы. Основную задачу исторической науки Блок
и Февр видели в создании всеобъемлющей «тотальной» истории, охватывающей все стороны
жизни человека, – «истории, которая стала бы центром, сердцем общественных наук,
средоточием всех наук, изучающих общество с различных точек зрения – социальной,
психологической, моральной, религиозной и эстетической, наконец, с политической,
экономической и культурной». Решение подобной задачи предполагало широкий контакт и
взаимодействие истории с другими науками, прежде всего – науками о человеке.
Стремясь к созданию всеобъемлющей истории, Блок и Февр не
придерживались однородных объяснений исторического процесса. На первый план в их
объяснении выступали географическая среда и рост населения, развитие техники и
экономики, коллективное сознание – ментальность. Нередко именно ментальность
представала как ведущее начало, поскольку все явления общественной жизни
осуществляются, проходя через сознание и субъективную психологическую мотивацию
человека, а история всегда понималась Февром и Блоком как «наука о человеке», «наука о
людях» – «единственных подлинных объектах истории». Полемизируя с историкамипозитивистами, основатели «Анналов» доказывали, что материал источников и
удостоверяемые ими факты всегда являются результатом творческой активности ученого,
проведенного им отбора, который зависит от поставленной им проблемы, от выдвинутой
гипотезы. Историк «сам создает материал для своей работы», постоянно «конструирует» свой
объект изучения, отбирая и группируя необходимые ему источники и факты. Отсюда Блок и,
особенно, Февр делали релятивистские выводы, утверждая, что исторические факты не
существуют без историка, они созданы или «изобретены» историками.
Среди последователей Блока и Февра выделяют уже четыре
поколения «школы Анналов». Это течение исторической мысли называют еще «nouvelle
histoire» – новая история. Сегодня она представлена целым спектром историографических
течений, таких как новая экономическая история, новая социальная история, историческая
демография, история ментальностей, история повседневности, микроистория, а также рядом
более узких направлений исследования – история женщин, детства, старости, тела, питания,
болезней, смерти, сна, жестов и т.д.
Таким образом, в ХХ в. чрезвычайно расширился сам предмет истории. Все
обстоятельства, связанные с прошлым человечества, все сферы его сознательной и
бессознательной деятельности привлекают внимание историков. Появляются новые
исторические дисциплины, увеличивается круг исторических источников, в число которых
ныне попадают любой предмет эпохи, позволяющий пролить свет на какой-либо аспект
прошлого. Неограниченное расширение предмета истории вызывает к жизни сближение с
другими науками и утверждение междисциплинарного подхода к целому ряду научных
проблем. И все же данная тенденция имеет и опасные свойства: теряя собственное
«проблемное поле» история утрачивает целостность и устойчивость внутренних
профессиональных связей.
Вопросы для самоконтроля:
1. Что такое методология истории?
2. Объясните основные принципы и категории исторического познания.
3. Назовите ученых, внесших наибольший вклад в становление методологии истории.
4. Охарактеризуйте основные методы исторического познания.
5. Как представители французской исторической школы «Анналов» определяли предмет
истории в ХХ веке?
История, как известно, пишется по источникам. Историческим источником мы
называем любое свидетельство (предмет, рукопись, фрагмент текста, ритуал, символ,
картина и т.п.), которое представляет интерес для исследователя, поскольку может служить
основой для определенного умозаключения о прошлом. Только на базе аналитической
работы с источником историк создает свою версию прошлого. Как уже было сказано, круг
исторических источников, методы работы с ними непрерывно расширялись параллельно
прогрессу исторических знаний и во многом определяли интерпретации прошлого.
Основу так называемого «исторического метода» –
метода источниковедческой документальной критики – заложили еще историки-позитивисты в
XIX в. Так, «Введение в историческое исследование» Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса
определяло три основные этапа, которые должен выполнить историк, если он хочет написать
настоящую «позитивную» историю. Сначала необходимо собрать предварительные сведения,
для чего нужно владеть основами вспомогательных наук, таких как эпиграфика, палеография,
дипломатика, филология, археология. Эти знания замещают изучение литературных и
философских моделей, которые ранее определяли характер использования конкретноисторических материалов. Затем историк должен последовательно осуществить перечень
«аналитических операций» по отношению к собранной документальной базе. Это
процедура «внешней критики»: восстановить (по возможности) аутентичный текст;
произвести критику происхождения, т.е. определить где, когда, кем и в каких условиях он был
составлен; затем поместить его в систему других документов, необходимых в данном
исследовании.
Далее
осуществляется
переход
к «внутренней
критике»
текста или герменевтике: исследователь производит экзамен содержания и «позитивную»
интерпретацию того, что хотел сказать автор. Далее историк переходит к анализу
обстоятельств, в которых документ был составлен, и «негативной» верификации тех же
самых деклараций автора. Установив свойства документов, исследователь сравнивает их
один с другими, что позволяет установить «индивидуальные факты», из которых и состоит
база исторического предприятия.
На этом этапе исследования необходимо учитывать как общие культурно-исторические
условия, так и конкретные «ситуационные» обстоятельства создания источника. Все
источники насыщенны отголосками общих представлений эпохи и убеждениями своих
создателей. Необходимо также принимать во внимание все условия последующего
существования источника, те изменения, которые были вызваны воздействием на него других
времен и людей.
Третья часть учебника описывала «операции синтеза», которые ведут от критики
документа к работе над текстом исследования. Индивидуальные факты, изолированные во
время анализа, должны быть сгруппированы. Принципы такой типологии облекают факты
рамками шести основных категорий: материальные условия, интеллектуальные традиции,
материальные привычки, экономические обычаи, социальные институты и общественные
организации. Базовым назначением истории является изучение изменений, ее центральным
вопросом – существовал ли в действительности определенный факт, и какую эволюцию он
пережил. Историк должен воссоединять фрагменты исторической действительности,
используя иногда «конструктивное доказательство», чтобы связать их, восполняя
недостающие звенья. Более того, хотя связать все известные факты невозможно, иногда
следует разрабатывать «общие формулы», чтобы осмыслить повторяемые явления.
Представленные рекомендации касались, главным образом, письменных источников,
поскольку именно они, на взгляд исследователей, обладали наибольшей «надежностью».
Поэтому любая история начиналась с момента появления первых хроник. Однако в ХХ веке
изучение фольклора у народов, не имевших письменности, принесло доказательство того, что
и устная история, представленная легендами и сказаниями обладает высокой степенью
устойчивости, обладая своими строгими правилами воспроизведения. Круг источников
неуклонно расширялся, подчиняясь алгоритму развития исторической науки в целом, которая
включала в предмет своего познания все новые тематические области. Если политическая
история – избранница XIX века, опиралась в основном на официальные государственные
документы, то экономическая история, сформировавшаяся на рубеже веков и достигшая
своего расцвета в 1960-х, привлекала разнообразные статистические и финансовые
документы, историческая антропология и история повседневности 1970–1980-х – предметы
материальной культуры, культурная история 1990–2000-х гг. – произведения искусства.
В настоящее время для историка источником является любой фрагмент прошлого,
несущего информацию о нем. Однако способы его использования в историческом
исследовании всецело зависят от тех вопросов, которые формирует каждый исследователь,
создавая собственную интерпретацию прошлого.
Существует несколько способов типологизации исторических источников, из которых
более общепринятой является следующая. По типу фиксации информацииисточники
подразделяются на письменные, вещественные, этнографические, устные, лингвистические,
кино-фотодокументы, фонодокументы, изобразительные и цифровые.
Кроме того, по типу создания письменные исторические источники подразделяются на
законодательные акты, материалы делопроизводства, политические сочинения и проекты,
публицистику, периодику, источники личного происхождения (эгодокументы), статистические
материалы, научные труды, справочные издания и др.
Исторические источники также могут подразделяться на намеренные – созданные
специально для «увековечивания» определенных событий в памяти потомков (хроники,
мемуары, исторические записки) и ненамеренные (деловые бумаги, повседневная
переписка) – созданные без всякого прицела на отдаленное будущее. Оба типа источников
имеют
свои
характерные
особенности.
Намеренные
источники
сообщают
о
последовательности событий и их внутренней взаимосвязи, но зачастую преследуют цель
утвердить свою точку зрения на случившееся. Ненамеренные свидетельства, как правило,
сообщают о частных фрагментах прошлого, но зато дают возможность получить сведения об
эпохе, отсутствующие в намеренных источниках, иногда – в силу частного их характера,
иногда – из-за того, что историки эпохи, озадаченные мнением потомков, не считали эти
данные существенными.
В
работе
с
источниками
историк
испытывает неразрешимое методологическое затруднение следующего характера. Приступая
к изучению исторического источника, историк пытается увидеть прошлое глазами очевидца,
оставившего свидетельство. Но полной уверенности в достоверности источника у
исследователя быть не может – источник может оказаться «вторичным», составленным на
основании переписывания чужих летописей, в которые нередко закрадываются ошибки. К
тому же, даже «правильно» прочитав мысли и образы людей прошлого, историк остается под
властью современности, ее идейных предпочтений и интеллектуальных конструкций,
принудительно влияющих на полученные выводы.
Все историки прошлого выражали уверенность, что пишут о прошлом «правду». Однако
представления о правде и вымысле в различные эпохи не были одинаковыми. Нередко
представления об «истинности» сообщения подменялись идейными рассуждениями с точки
зрения правильной веры, морали или прогресса. Любые исторические источники содержат в
себе идеологические предпочтения, скрытые смыслы и умолчания.
Таким образом, между историком и историческим свидетельством всегда лежит толща
человеческого опыта, чужих ожиданий и интерпретаций, что не позволяет ему воспроизвести
прошлое таким, «каким оно было на самом деле».
Вопросы для самоконтроля:
1. Что такое исторический источник?
2. Охарактеризуйте основные этапы критики исторического источника.
3. Объясните основные способы типологизации исторических источников.
4. В чем состоит специфика изучения намеренных и ненамеренных источников?
5. Является ли достоверной информация, которую сообщают источники?
2. С рубежа 1980–1990-хх гг. история вновь вступает в полосу «турбулентности». «Время
сомнений», «кризис идентичности и практик», «эпоха неопределенностей»,
«эпистемологическая анархия», «кризис исторической интеллигибельности»,
«одержимость памятью», «критический поворот». Все эти выражения, безусловно,
диагностируют экспрессию неустойчивости методологических основ современной
исторической науки. Ощущение кризиса во многом было связано с тем, что
исторические исследования заполнили все мыслимые «тематические» ниши
человеческого
опыта:
последовательно
оказались
выполненными
задачи
политической, экономической, социальной, культурной, и, наконец, социокультурной
истории. Каждая тематическая область, вооружившись новыми методами, в
определенный период претендовала на то, что именно она обладает «ключом» к
пониманию всех общественных процессов. Но проходила пара десятилетий,
интеллектуальная конъюнктура менялась, и новое поколение исследователей без
особого
труда
демонстрировало
своим
предшественникам
лимиты
тех
методологических возможностей, которые еще раньше казались неисчерпаемыми.
3.
Вторая причина кризиса – несомненные успехи современной литературной теории
1970–1980-х
гг.,
сторонники
которой,
сконструировав
общую
систему
текстологического анализа, всерьез заявляли о том, что история – такой же набор
текстов, как и любые художественные произведения, она не обладает «серьезными»
научными методами и не может претендовать на статус науки, а значит, все ее
выводы, претендующие на достоверность и доказательность, не более убедительны,
чем фабула любого романа. Чем история отличается от любого другого рассказа?
4.
Не отрицая повествовательной формы своего исследования и принудительных
законов дискурса, историки заняты на рубеже тысячелетий самой серьезной
рефлексией о своих истоках и профессиональных нормах. Наблюдается большая
широта применяемых методологических подходов, ни один из которых больше не
претендует на качество «универсального ключа» к любым дверям истории. Становятся
популярными микроисторияи история
повседневности, фокусирующиеся
на
уникальных, единичных и биографических материалах прошлого. С другой стороны,
параллельно успехам глобализации, развивается проект транснациональной
истории, приобретающей колоссальный пространственный масштаб и стремящейся
уловить долговременные и масштабные исторические процессы. Не утрачивая
междисциплинарной перспективы, история возобновляет свой союз с социологией,
конструируя социальную жизнь прошлого, начиная с ориентаций и предпочтений
индивидуального актора. Тематика большинства исторических исследований
продолжает смещаться от социально-экономической к культурной и политической
проблематике в самом широком смысле.
5.
Так, «социокультурная история» занимается культурными практиками, взятыми во
всей сложности их цикла реализации, от создания произведения через его усвоение в
различных социальных средах до предпочтений публики, формирующих, в свою
очередь, производство и распространение определенных продуктов культуры.
6.
Широко представлены в современной историографии проекты, связанные с
«возвращением политического». Выделяют направления социальной, концептуальной
и культурной историй политического, представляющих собой различные, подчас
оппозиционные друг другу тенденции исследований.
7.
Вокруг тем памяти, идентичности и национального, которые проходят красной нитью
через
программы
обновленной политической
истории, образуется
другая
совокупность исследований и размышлений, связанных с актуальными для
современного общества дискуссиями о недавнем прошлом.
8.
Это направление исследований может быть условно названо «историей
памяти»,отражая исследования «групповой памяти» отдельных социальных групп,
которая все чаще входит в противоречие с официальными версиями прошлого. Ее
формирование есть следствие внутренних эволюций самой дисциплины, в первую
очередь, истории ментальностей. Однако история памяти по-новому оценивает
связи между историей, памятью и национальной идентичностью, она является важным
ресурсом обновления исторических изысканий.
9.
Наиболее интригующее место в современной истории памяти занимает
свидетельство профессиональных историков на судебных процессах.
10. «Преступления против человечества» установлены как не имеющие срока давности
еще по решению Нюрнбергского процесса, но именно с конца 1980-х гг. судебные иски,
направленные против обвиняемых в данном виде преступлений потребовали
активного участия историков. Однако статус такого участия не ясен: историк не
является свидетелем, и может быть приглашен только для «воссоздания общего
контекста». Может ли историк, обязательство которого перед прошлым – «понимать, а
не судить», по выражению Марка Блока, участвовать в таких заседаниях? Все более
частые пересечения юридических и исторических практик являют миру новую ипостась
ремесла историка, заставляя задумываться о правах и обязанностях, возможностях и
лимитах данной профессии в пространстве, где выносят вердикты живым.
11. Современные дискуссии, связанные с критикой научных версий истории
и «лингвистическим
поворотом», привели
в
последнее
десятилетие
к
формированию нового эпистемологического консенсуса в сообществе историков. Он
базируется, прежде всего, на признании двойственной природы истории, которая
объединяет опыт науки и человеческой жизни, пространство научной истории и
человеческой памяти, создает неустранимый конфликт, заставляя балансировать в
вечном поиске равновесия и заново определять главенствующие смыслы в каждом
исследовательском поколении.
Если память устанавливает «справедливость через
воспоминание», по выражению Поля Рикера, а история выражает намерение истины,
то они вынуждены сосуществовать в плоскости непрерывного взаимодействия.
История может и должна способствовать превращению «несчастливой», нагруженной
невротизмами и паталогиями памяти в память умиротворенную. Работа с памятью и
есть способ действия для историка, его основное гражданское обязательство. Память,
со своей стороны, позволяет историку превзойти чисто ретроспективное видение
прошлого и отыскать прошлое как «настоящее, которое уже было», способствуя
дефатализации истории.
13. К тому же производство профессии историка (как и всякое другое) прямо зависимо,
и чаще всего неосознанно, от своего института знания, что вынуждает историка
постигать законы своей собственной профессиональной среды. Подобный
саморефлексивный поворот историографии вызвал подъем исследований о самом
«ремесла историка», целью которых является консолидация сообщества на базовых,
неизменных основаниях профессии.
14. Эта задача является крайне актуальной в условиях, когда наблюдается стихийный
подъем исторической памяти в обществе, когда сформировалось новое социальное
требование, призывающее историков свидетельствовать за трибуной правосудия по
преступлениям, не имеющим срока давности. Реакция исторического сообщества на
новые вызовы времени является неоднозначной, но для большинства историков
этический выбор обоснован знаменитым трудом Марка Блока «Апология истории», в
которой автор противопоставляет историка судье и предупреждает о недопустимости
смешивания двух различных типов суждения.
15. В сложном процессе трансформации между возросшим интересом общества к
истории, поделенной на коллективные виды памяти, у каждой из которых своя правда
и свои претензии к официальным версиям прошлого, и эпистемологическими
дискуссиями вокруг «лингвистического поворота» образуется новое понимание
идентичности ремесла историка.
16.
17. Вопросы для самоконтроля:
18. 1. В чем, на ваш взгляд, состоит суть современного кризиса исторической науки?
2. Назовите основные исследовательские перспективы современной исторической
науки.
3. Каковы приоритеты современной политической истории?
4. Стоит ли, по вашему мнению, привлекать историков к участию в судебных
процессах по преступлениям, не имеющим срока давности?
5. В чем состоит двойственность научной природы исторического познания?
12.
Актуальность исторической науки зависит от ее способности интерпретировать и доносить до
своей эпохи исторический опыт прошлого, выполняя ряд важных социальных задач.
Научно-познавательная функция истории
определяет
ее
положение
среди других наук, способствуя приращению знаний об
окружающем мире. Более того, поскольку всякое познание об обществе исторично, именно
исторической науке отведено фундаментальное место в этом процессе. Следует помнить о
том, что историческое познание обладает своей спецификой, балансируя между проблемами
памяти и забвения, объективности и субъективности, истины и свободы интерпретации.
Руководствуясь объективно обусловленными способами исследования исторических фактов,
исторических источников и определенными научными методами, историк всегда помнит о
собственной субъективности и субъективности тех свидетельств, которые он рационально
изучает. Изучая прошлое, исследователь создает его интерпретацию, на которую всегда
оказывают влияния идейные и концептуальные предпочтения современной эпохи. Таким
образом, любые исторические построения всегда субъективны, неокончательны и
обязательно будут подвергнуты пересмотру следующим поколением исследователей. Тем не
менее, можно говорить и об объективных результатах исторического исследования:
производятся точные датировки, формируются новые исторические факты, создаются
исследовательские методологии, нормы работы с источниками научного цитирования,
формируются неизведанные ранее тематические поля, что и позволяет изучать прошлое
человечество рациональным способом.
Прогнозирующая функция истории, является, пожалуй, наименее очевидным призванием
исторической науки. С одной стороны, связь прошлого, настоящего и будущего несомненна.
Современники обращаются к прошлому со своими вопросами, определенным образом
оценивая действия своих предков, чтобы найти обоснование собственным поступкам и сфере
морально-этических решений. Доминирующие образы истории, как правило, лежащие в
основе всех предлагаемых обществу идеологий, непосредственно влияют на формирование
стратегий, которые повлияют на будущее. В этих условиях, выявляя закономерности
общественного развития история склонна прогнозировать его тенденции и перспективы.
Однако необходимо помнить, что прогнозы гуманитарных наук о будущем человечества
имеют сугубо вероятностный характер, поскольку в формировании облика будущего
принимает участие множество разнообразных и часто непредсказуемых факторов. Цель
такого прогнозирования – скорее, побуждение общества к дискуссии об актуальных
проблемах современности, чем готовые рецепты их предотвращения.
Важнейшей функцией историка является работа с социальной памятью нации. Это
объясняется тем, что в основе любого национального самосознания лежит исторический
опыт, память о пережитом, которую каждое поколение людей конструирует заново,
вдохновляясь современными проблемами и задавая прошлому собственные вопросы.
Сумма
исторического
опыта,
хранящегося
в
памяти
народа,
выражается
понятием «историческое сознание» и вбирает в себя всю совокупность представлений
общества в целом, отдельных социальных групп и индивидов о своем прошлом и истории
человечества.
История как процесс накопления знаний о прошлом, формирует свои способы сохранения
информации о нем в социальной памяти каждого из живущих поколений, обеспечивая
трансляцию человеческого опыта. Способность осмыслять собственное прошлое и прошлое
своего народа является основой становления человеческой личности. Индивидуальная
память помогает человеку осознать свою идентичность и место среди других людей на
основе собственного опыта, историческое сознание является выражением коллективной
памяти человека.
Историческое сознание, в основе которого всегда лежит коллективная память, имеет
сложную структуру, и может выражаться как в элементарной форме расплывчатых и
эмоциональных представлений о прошлом, почерпнутых благодаря собственному
жизненному опыту, так и в форме научных, систематических знаний об историческом
процессе. Историческая память, как и память индивидуальная, отличается избирательностью
– в ней существуют свои способы забвения прошлого, возможности для различных
интерпретаций одних и тех же событий, внезапное «открытие» в прошлом тех событий,
которые созвучны насущным проблемам современности.
Функция
социальной
памяти обязывает
историю
воссоздавать исторический опыт, собирать память о прошлом, которая во многом формирует
духовную среду общества, помогает определить современникам органичное место в смене
времен и поколений. Живая память общества избирательна и несправедлива, преувеличивая
роль одних событий и избавляясь от воспоминаний о других. Историк сознательно изучает
причины, по которым в каждом конкретном случае человеческие сообщества вытесняли из
своего сознания неугодные или отрывочные воспоминания. Речь в данном случае идет не
только о памяти древних истоков, но и о проявлениях исторической травмы общественного
сознания, когда замалчивается и до определенной поры «забывается» неудобная и
нелицеприятная правда о событиях, лежавших в основе ранее невообразимых и необратимых
поворотов исторической судьбы, таких как Холокост, сталинские репрессии и другие формы
массового террора. Так, у людей, перенесших немыслимые страдания в нацистских
концлагерях, зачастую не было моральных сил свидетельствовать против фашизма, и их
молчание становилось способом личной психологической защиты. Иногда «забвение»
становится
идеологической
стратегией
государства:
специально
замалчиваются
нелицеприятные факты и акцентируется внимание общества на символах национальной
гордости.
Историк должен выводить социальную память своего народа на уровень большей
объективности, с учетом факторов, составляющих смысл исторического научного анализа:
рассмотрения значения исторического явления с точки зрения общего контекста, близких и
отдаленных перспектив, оценок современников и потомков, ясно дистанцируясь от попыток
манипулирования прошлым в идеологических и политических целях.
И все же следует помнить, что исторический анализ также не обладает качествами полной
объективности и не может претендовать на достижение истины, поскольку образ прошлого
всегда несет на себе следы современных представлений и интересов, а также ценностные
ориентации, позволяющие выполнять воспитательную функцию исторической науки.
История исследует эволюцию человечества, чтобы помочь современному человеку на его
пути самопознания. Имея дело с огромным количеством разрозненных данных, историческая
наука наработала объективные способы систематизации и обобщения противоречивой
информации, превращающейся под воздействием историка в систему непротиворечивых и
достоверных фактов. Выявляя причинно-следственные взаимосвязи событий, движущие силы
долговременных исторических процессов, история позволяет увидеть взаимосвязь и
взаимообусловленность исторических событий, истоки и предпосылки, логику и смысл
развития человеческой цивилизации, обнаружить их корни и истоки, понять причины и мотивы
неоднородного темпа истории, ее логику и смысл. С точки зрения задач воспитания личности
история представляет собой несопоставимый ни с чем кладезь человеческого опыта, сферы
поведения и морального выбора, который формирует представление человека о себе самом,
показывает границы человеческой личности и сферы ее реализации в обществе. Исследуя
закономерные, то есть повторяемые моменты человеческого развития, история формирует
представления об аналогиях в историческом опыте, позволяя сопоставлять жизненные
ситуации, возникающие у разных поколений людей, анализировать общественные проблемы,
требующие долговременных усилий. Наконец, есть вневременные, общечеловеческие
ценности, в наличии которых убеждает именно история, позволяя обретать необходимую
нравственную устойчивость личности, такие как гуманизм, способность к социальному
компромиссу, любовь к Родине, что позволяет, с одной стороны, обрести свое место в
обществе, с другой стороны, – критически его оценивать и стремиться к социальному
прогрессу.
Вопросы для самоконтроля:
1.
Определите
научно-познавательную
функцию
истории.
2.
В
чем
состоит
прогнозирующая
функция
исторической
науки?
3.
Что
такое
историческое
сознание?
4. Что такое социальная память и как с ней соотносится историческая наука?
5. Определите воспитательную функцию исторической науки.
