КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОНД «ТАРИХ»
АЛЕКСАНДР БЕННИГСЕН
НАРОДНОЕ ДВИЖЕНИЕ
НА КАВКАЗЕ В XVIII в.
(«Священная война» Шейха Майсура
(1785 -- 1791 гг.)- Малоизвестный период
и соперничество в русско-турецких отношениях)
МАХАЧКАЛА
«ЕСЛИ ТЕБЯ ПОВЕДУТ КАК МАНСУРА К ВИСИЛИЦЕ,
ДЕРЖИСЬ МУЖЕСТВЕННО, ИБО МИР НЕ ПОСТОЯНЕН».
Перед Вами, дорогой читатель, небольшая по объему книжка,
которую, если вы любите далекое и недавнее прошлое, интересуетесь историей многоликого и многоязычного Кавказа, прочтете с
неослабевающим интересом. Ознакомьтесь с заслуживающим внимания примечательным явлением, почувствуете себя причастным
к героической, драматической и трагической истории мужественных, стойках и непоколебимо преданных своей свободе, духовно
богатых сынов Страны Гор. И не случайно мы этот небольшой
вводный очерк озаглавили словами, проникнутыми жизнелюбием,
мотивами, призывающими к верности, стойкости и последовательности, хотя и обличенные в форму суфийского поучения из
произведения гениального поэта Востока Хафиза. Убеждены, что
Вы, дорогой читатель, все это воспримите с пониманием. Автор
предлагаемого исследования, ныне уже покойный историк и политолог Александр Беннегсен. Не останавливаясь на освещении его
жизненного и творческого пути укажем, что он прямой потомок
графа ген. - от кавалерии, активного участника Отечественной
войны 1812 г. Л. Л. Беннегсена (1745 - 1826 гг.), родился
в Санкт-Петербурге в 1913 г. Многие годы возглавлял исследовательский центр социальных исследований в Парижском университете. Свою работу о Шейхе Майсуре А. Беннегсен опубликовал на
французском языке в 1964 г. в Париже*. Тогда оттиск этого труда
он прислал Институту истории, языка и литературы Дагестанского филиала Академии наук СССР, с дарственной надписью авторскому коллективу «Очерков истории Дагестана».
К этому времени в нашей стране появился ряд журналыюгазетных статей, ставивших в порядок дня исправление искажений,
допущенных в освещении национальных движений. 4 - - 7 октября 1956 г. в Махачкале п 15—19 ноября того же года п Москве
прошли Всесоюзные научные конференции. В итоговом документе2,
принятом участниками махачкалинской сессии, отмечалось, что
«колониальный гнет самодержавия п все усиливающийся в связи
с этим гнет местных феодалов, вызывали глубочайший протест
* Bennigsen A. Nit mouvement PopuLalre an Oiuease an XVIII e sieerl.e
La «Guerre Santre' bu sbeikb mansur (1785 — 179П n a 8 e ma L connue et
controversee bes reLati Russo — Turgues.
3
народных масс. Малочисленные горские народности оказались
вынужденными вступить в неравную борьбу со своими поработителями. Нет никакого сомнения в том, что движение кавказских
горцев не было движением, инспирируемым извне, хотя враждебные России державы постарались использовать его в своих корыстных целях. Весь имеющийся у нас материал бесспорно доказывает, что движение выросло на социально-экономической почве
Северо-Восточного Кавказа. Движение горцев под руководством Шамиля, рассматриваемое как мюридистское, в действительности было
народным»3. После жарких дебатов и дискуссий, в которых приняли
участие историки Москвы, Ленинграда, Дагестана, Сев. Осетии, Кабарды, Черкессии, Адыгеи, Абхазии, Азербайджана, Грузии, Армении, Казахстана, Киргизии1 и др., из республик Средней Азии и Казахстана прибыла представительная группа чечено-ингушских
историков, писателей и поэтов, среди которых был и незабвенный
М. Мамакаев, большинство участников конференции признали,
«что антинаучная версия об агентурном характере движения горских народов должна быть решительно отвергнута, и что завоевательная и колониальная политика царизма, опирающаяся на местных феодалов, а так же обострение классовой борьбы внутри горского общества, являлись основными причинами этих движений».
В ходе дискуссий стало очевидным, что антиколониальная справедливая борьба горских народов Кавказа против царских колонизаторов развивалась неодинаковым путем и приобретала разные формы. Одной из форм этой борьбы было движение под флагом мюридизма, развернувшееся под руководством Шамиля
в горном Дагестане и Чечне»4. Мы обратились к этим, можно
сказать этапным событиям давно минувших дней в истории северокавказских народов, чтобы еще раз напомнить нашим читателям ту
известную истину, что совершить ошибку проще, а исправить ее
значительно труднее. Чтобы показать, что некоторые амбициозные
сограждане наши, очертя голову, не задумываясь о будущем, в
поисках сиюминутной выгоды и известности, участвовали, а то и
руководили хорошо отрежессированным спектаклем, клеветали и
охаивали прошлое своих народов, а позднее часть из них
вынуждены оказались каяться. Кстати сказать, более ретивые из
них, совершив кульбит, вновь бросились критиковать и обвинять
своих недавних единомышленников. О, времена, о, люди! Число
таких, с позволения сказать, радетелей национальных интересов,
обладающих повышенной проходимостью, в последнее время
выросло у нас в геометрической прогрессии. Несчастные не
понимают, или не хотят понять, что «служенье муз не терпит
суеты» (А. С. Пушкин). За более чем двухсотлетнюю историю
движение пол, водительством шейха Майсура оценивалось неоднозначно.
Основному тексту своей работы автор предпослал краткий историографический очерк, из которого широкому кругу читателей
трудно представить как и в каких условиях происходило и проис-
ходит исследование этого вопроса в нашей стране и за рубежом.
Поэтому, мы, не претендуя на исчерпывающий анализ всех
трудов, посвященных освещению этой сложной проблемы, решились остановиться лишь на работах более известных, которые позволят вдумчивому читателю представить во всем объеме историю
этой, в некоторой степени искусственно осложненной проблемы.
Естественно, что первую оценку Шейху Мансуру и движению, возглавляемому им, как и следовало ожидать, дали царские офицеры и непосредственные участники подавления восстания. Уже в
первых донесениях с мест офицеры кавказской армии называют
Ушурму не иначе, как «бунтовщик», «обманщик»', «известный бунтовщик и обманщик»5. В марте 1785 г. Кизлярский комендант
Вешняков в своем донесении подчеркивал: «по достоверным извес'
тиям узнал я, что именуемый себя имамом ни что иное, как только
подставное лицо». Турецкий шпион, который, «как видно нарочно
для сего возмущения послан, чтобы через сие могла разорваться
тишина и спокойствие»6. Около того же времени в письме, адресованном «владельцам, старшинам и народы» тот же Вешняков
писал: «Слышно, что в Алдипской деревне объявил себя (из самого подлейшего происхождения и будучи прежде пастухом)
Шейхом; приласкал к себе народ всякими лжевымышленными
предсказаниями и делает из него скопище, намереваясь» с этой
«разбойничью толпою еще вред российским селениям нанести»7.
Одним из первых из исследователей шейха-Мансура охарактеризовал известный кавказовед, современник событий, акад. П. Г.
Бутков. В его широкоизвестном трехтомном сочинении «Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 гг.» имеется пометка: «Лже-пророка я сам видел при взятии его в плен в покоренной штурмом Анапе 22 июня 1791 г.». Эта запись была сделана
в 1806 г. Кстати сказать, лже-пророком Ушурму называют чутьли не во всех официальных документах. Так же его оценивала
и сама императрица Екатерина П. И ничего удивительного в этом
нет, что эта оценка сановных лиц расползлась не только по
страницам журналыю-газетпых статей, но и прочно укрепилась в
монографических исследованиях последующих историков. А в середине XIX в. была даже опубликована работа, которая так и
была озаглавлена «Лже-пророк Мансур»7. Более того в целом ряде
работ Ушурму представляли так же чужеземцем. Известный
востоковед В. Н. Ханыков уверял, что «Шейх Мансур, обеспокоивший здешние страны (т. е. Кавказ — В. Г.) первой проповедью
о вере в конце прошлого века, был уроженец Оренбургской степи
и заимствовал свои знания и фанатизм от бухарских выходцев,
если только сам не воспитывался в Бухаре»8. Другой крупный
отечественный востоковед, уроженец г. Дербента, профессор СанктПетербургского университета М. Казимбек писал: «Из Оренбургских татар некто Мансур, окончив свое духовное воспитание в
Бухаре, вернулся в Отечество в 1742 г. не находя здесь удобства
для своих поисков, тогда пробрался через Астрахань, в Юго-
Восточный Дагестан, где стал известен под именем Шейх-АлаудДина Мансура: он бы сделал много зла там — начало уже было
положено — если бы покорение этой части Дагестана и утверждение там русского оружия не положили конец успехам злоумышленника»9 . Когда 'царское правительство занято было учреждением военных укреплений и редутов, писал в 1868 г. в своей книге,
оставшейся неопубликованной, М. М. Новоковский: «...явился в
Чечене уроженец Оренбуржских степей бухарский фанатик ШейхМансур. На проповеди его откликнулись многие горцы и с толпами охотников до грабежа и разгульной жизни Мансур носился
около русских укреплений, являлся и перед Кизляром» 10. Как видно,
версия об оренбургском происхождении Мансура в прошлом
столетии была довольно распространена- Несколько иной точки
зрения на движение Шейха Мансура придерживался крупный
военный историк России, акад. Н. Дубровин. В 1785 г., пишет он,
в Чечне явился пророк по имени Мансура, уроженец сел. Алтыкабак. И в подстрочном примечании пояснял, что так сами чеченцы
называют сел. Алды11. Чуть ниже он назвал уже Мансура «лжепророком»12. Академик признавал, что «в первое время появления
Мансура смотрели на него сначала как на эмиссара, подосланного турками, а потом как па пришельца, ждущего поддержки
Порты... Все это предположения», — говорил он. И далее подчеркивал, что Мансур никогда не был прямым орудием турок»13.
«Правительство Турции, -- заключал Н. Ф. Дубровин, — лишь
постаралось войти с ним в сношение и употребить его орудием
для исполнения своих желаний» 14. Если суммировать все сказанное, вырисовывается определенный образ Ушурмы. Он не был
пророком, не был ставленником Османов, а движение, предводительствованное им, не было инспирировано эмиссарами султана,
которые различными посулами пытались использовать горцев в
своих целях. В свою очередь предводитель горцев Мансур напротив надеялся получить какую.-либо помощь и поддержку султана.
В таком, или очень схожем с этим, ключе писали и другие авторы.
Что же касается исследований зарубежных авторов, то в них
личность шейха Мансура (Ушурмы) оказалась полностью искаженной. И начало этому положила статья д'Анкона, изданная в
1881 г. в журнале «Fanfulla de La Domenica» и статья Ганьера в
«Nauvelle Revue» от 15 мая 1884 г. Если верить указанным авторам, то для написания своих работ они использовали материалы
профессора Туринского университета Оттино, и особенно, будто бы
выявленные им в туринском архивохранилище собственноручные
мемуары и письма предводителя горцев, свидетельствующие о
том, что «пророк Мансур, шейх Орган-оглы (?!) (так, оказывается, он себя стал называть), повелитель Курдистана, Армении и
Кавказа, был в действительности отец Дживани Батиста Биэтти,
монах, католического ордена братьев проповедников» 15.
С легкой руки неизвестного автора, скрывшегося под буквой
«М», в статье опубликованной в 1884 г. в Санкт-Петербургском
журнале «Русская мысль», под многозначительным названием
«Авантюрист XVIII в.», это только получило свое дальнейшее
продолжение в России. По наивной некомпетентности автора, шейхМансуру, как и полагается авантюристу, приписывают всякого
рода небылицы, похождения, рискованные нападения и сомнительные предприятия.
Суровую, но совершенно справедливую характеристику упомянутым статьям впервые в отечественной исторической литературе
дал покойный проф. Н. А. Смирнов. К его известным работам мы
еще вернемся. Здесь же приведем эту исчерпывающую характеристику историка-кавказоведа. «Крайне убогие и за небольшим
исключением неправдоподобные сведения о восстании на Северном Кавказе шейха Мансура, попавшие в Западную Европу через
печать .или дипломатические каналы, послужили, повидимому,
канвой!для безудержной фантазии бойких иностранных журналистов»16. И на самом деле, как мог мало-мальски знакомый с реальной обстановкой на Кавказе конца XVIII в. автор, если конечно он сам не стремится беспринципным путем добиться легкого
успеха и сомнительной выгоды, мог додуматься, что шейх Мансур, во главе 80-ти тысячной армии горцев, якобы поднятых на
борьбу самим проповедником, взял Тбилиси, Эрзерум и др.
города Закавказья. Столь же невежественно, если не сказать
больше, скомпанована и «программа» учения шейха. В 24-х положениях этой платформы больше небылиц и фантазии, чем чеголибо другого. Достаточно сказать, что в них утверждается, что
«троицы нет», «Папа римский, шейх-уль-ислам и шериф Мекки—
величайшие обманщики», «молитва благодарности—есть нечистое»
и т. д. и т. п. Автор статьи «Авантюрист XVIII в.», как справедливо подчеркивал проф. Н. А. Смирнов, полностью воспроизвел эту
фантастику в своей работе, но очевидно усомнился в достоверности этих сведений отметил, что «проверка и восстановление истории шейха Мансура во всей его полноте должна быть сделана
по русским архивным документам» 17. И при этом он, очевидно не
без умысла, выразил надежду, что в архивохранилищах страны
найдутся материалы, которые позволят «дополнить изыскания
итальянского ученого». К этой статье мы еще вернемся, здесь же,
забегая несколько вперед, скажем, что это, с позволения сказать,
историческое сочинение анонимного автора, получило довольно широкое распространение и, оказало известное влияние на кавказо ведов.
Специальный очерк посвятил шейху Мансуру известный в свое
время военный историк-кавказовед ген. В Потто. Как ни странно,
в основу этого изыскания, по существу, положены сведения, почерпнутые из статьи «Авантюрист XVIII в.». «Происхождение
шейха Мансура, — пишет генерал, — неизвестно. Совсем недавно
профессор Туринского университета Оттино открыл в Туринском
архиве любопытные материалы... именно мемуары и письма его,
подлинность которых остается вопросом». И далее, «источники,
которыми пользовался проф. Оттино представляют подвиги шейха
Мансура, в противоречие русскими официальными данными.-,. Но
чеченцы называют Мансура уроженцем селения Ллды». Кто/прав,
«сказать наверное невозможно». Можно только сказать, что/каждый аул Чечни и Дагестана не прочь был назвать себя родиной
«великого пророка». Одна из подобных легенд могла донги, в
ущерб истине, до русских властей и закрыть от них собою ('дальнейшие, внекавказские похождения шейха Мансура. Русские рассматривают сто с точки зрения влияния на дела Кавказа 18/ Такая
позиция известного в свое время кавказоведа вызывает однр лишь
удивление.
С одной стороны, он сам ставит под сомнение подлинность извлеченных из Туринского архива проф. Оттино Документов. Хоро^
ню знает и вполне уверен, что сведения этих, с позволения ска зать, документов находятся в явном противоречии с официальными данными материалов русского происхождения. И тем нб менее,
с помощью незамысловатого приема, находит возможным встать
на точку зрения автора статьи «Авантюрист XVIII в.» Аналогичные позиции занимают А. Лавров 19 и другие отечественные, авторы. А кавказовед Г. Прозптлев, по существу, пересказал статью
«Авантюрист XVIII в.»20.
Иначе освещали события, связанные с борьбой горцев, турецкие авторы. Современник событий и историограф Стамбульского
двора называет шейха Мансура «отважным героем», организатором «восстания против России и Гюрджистана» 21 . В то же время
он подчеркивает, что «Сулейман-паше (Ахалцннскому -- В. Г.)
предписано было неотступно наблюдать за ходом дел, и чтобы
задобрить дагестанский народ, прославившийся своею силой, преданностью вере своей и чрезвычайной храбростью, препровождены были к нему приготовленные в столице царские подарки и милости для раздачи предводителям этого народа с целью побудить
его к священной войне; этими подарками и назначением содержания приказано было приласкать храбрецов и воинов... и употребить их в дело в минуты надобности»22. В отправленных горским
владетелям грамотах правительство Османов увещевало «их не
давать веры речам русских, которые только с виду кажутся сладкими, но скрывают отраву... и потому с полным усердием и согласием оказывать твердость в сопротивлении и не допускать неприятеля до владений Ирана (Азербайджана — В. Г.) и Дагестана. Со своей стороны высокое правительство обещало во всем
оказывать всевозможную помощь... с целью расположить их к
себе и задобрить, каждому из них прислало приличные подарки» 23.
История возникновения движения под водительством шейха
Мансура должна была найти адекватное отражение в трудах кавказских и прежде всего чеченских авторов прошлого. К сожале-
нию, однако, в силу известных причин, современники событий не
оставили ни одной специальной работы, посвященной этой проблеме. Этот пробел можно было бы заполнить данными устной традиции. Однако, и на это обстоятельство не обращали должного
внимания ученые республики. До сих пор в Чечне не осуществлено ни одного издания материалов и документов на эту тему. Только в самое последнее время на эту, чрезвычайно важную сторону
дела, обратили внимание М. М. Юсупов24, Д. Хожаев25 и др. Само
собой понятно, что эту крайне нужную работу надобно продолжить и углубить. Причем, фронтальные изыскания необходимо
вести в районах Северо-Восточного Кавказа и во всех без исключения центральных и местных архивохранилищах страны, частных
коллекциях. А пока следует указать, что в распоряжении кавказоведов имеются лишь отрывочные сведения местного происхождения.
Современник Ушурмы, известный в Дагестане богослов, ученый алии и поэт Абубекер Аймакннскнй утверждал, что шейх
Мансур не ученый, он чужеземец, который не знает ни арабского,
ни русского языков. Его «проповеди дышат злословием и я считаю, что те люди одурели и мучают себя, посещая их» 26. Критика
А. Аймакинского станет понятной, если учесть, что ученый и богослов такого ранга как он не мог поддерживать провозглашенный
шейхом Мансуром «газават» (священная воина). Но откуда он заимствовал сведения, что имам был чужеземец -- остается нераскрытым. До нас дошли несколько подлинных писем, призывных
проповедей и стихов, вышедших из лагеря самого шейха-Мансура. Для того, чтобы сам читатель имел возможность ознакомиться с ними, приведем отрывок из одного стихотворения, обнаруженного в старых книгах известным историком Дагестана Г.-Э.
Алкадари. Вот это извлечение из ппсьма-стнхотворенпя:
«Пришел, мусульмане, к нам свет этим летом.
Не стройте иллюзий о мире вы этом.
Ведь тысячу сто девяносто депятом
Имамом открыто явился Мансур.
Пришел к правоверным здесь всем он на радость,
Его отвергающим будет он в тягость.
Проявит суда он в загробного святость.
Имамом открыто явился Мансур»27.
Вчитываясь в приведенный текст сомневаешься, что это стихотворение написано самим шейхом. Однако, Г.-Э. Алкадари, в руках которого был полный текст, уверен, что его автором является
сам Мансур. Более того, приводя этот отрывок из призывных писем Мансура, Г.-Э. Алкадари подчеркивает, что Мансур, будучи
человеком весьма выдающейся ученностн (!?) н благочестия,
приобрел широкое влияние в Чечне и большое достижение и известность среди народов Дагестана, как это обнаружилос ь» 28 .
9
Однако, окончательно решить вопрос об авторстве стихов можно
будет лишь после того, когда будет обнаружен полный текст
подлинника и проанализирован с помощью современных методов
текстологии и источниковедения. Приходится сожалеть, что кавказоведы, специально изучающие интересующую нас проблему,
прошли мимо этого факта.
Для правдивой оценки деятельности шейха Мансура боль шое значение имеет мнение первого чеченского историка-этнографа, ротмистра царской службы, Умалата Лаудаева. В довольно
обширной статье «Чеченское племя», впервые опубликованной в
1872 году в Тбилиси29, он уделил определенное внимание истории
борьбы горцев под водительством шейха Мансура. К сожалению,
наш автор обошел вопрос о причинах, вызвавших это движение и,
по существу, повторил широко распространенную в русской историографии того времени версию. «В конце прошлого столетия,
— пишет он, — чеченцы, по примеру прочих горцев, начинают собираться массами и тревожат русские границы. Некто Мансур,
алдинский уроженец, Арестенжоевской фамилии, стал во главе
народа. Его называли и шейхом и имамом. Он начал свои действия с намерения вытеснить русских из мусульманских земель.
Планы его стремились к тому, чтобы собрать все горские племена
и единодушно действовать против русских. Для достижения своей
цели он обратился к помощи религии, зная, какое большое уважение оказывали горцы духовным особам». Из дальнейшего рассказа Лаудаева выясняется, что «народ признал Мансура своим
устосом*, т. е. ходатаем перед богом: целовали полы его одежды,
и так завлекались религиозным настроением, что прощали друг
другу долги, прекращали тяжбы и прощали даже самою кровь.
Люди открывали один другому сердца, изгоняли из них злобу, зависть, корысть и прочее. Говорят, что тогда народ до такой степени обратился на истинный путь, что найденные вещи и деньги
привязывали на шесты и выставляли на дорогах, пока настоящий
владелец не снимал их» 30. Из сказанного можно сделать один вывод, автор этого утверждения убежден в том, что движение, возглавляемое Мансуром, возникло на местной социально-экономической, почве, предводитель его Ушурма, уроженец сел. Алды. И
что он обратился к религии с целью объединения горских народов, в единое движение, направленное своим острием против царских властей.
Любознательному читателю небезынтересно будет узнать и
мнение Шамиля о деятельности шейха Мансура. Будучи в России,
третий имам Дагестана и Чечни в беседе с А. Руновским говорил,
что сам он Мансура не видел, т. к. родился более 10 лет спустя
после смерти шейха и о нем знает лишь со слов людей, видевших
его. По словам Шамиля: «Шейх Мансур не был ученым, даже вов* Точнее, устад — учитель, магистр-мастер.
10
се не знал грамоты, но в замен того он владел необыкновенным
даром слова, который, при его мужественной увлекательной наружности, имел неотразимое влияние на горцев, симпатизирующих всему, что резко бросается в глаза, или поражает слух. Нас тоящее имя этого проповедника Ушурман, а то которое сделало
его известным на Кавказе, было ни что иное, как прозвище, дан ное в честь его заслуг и достоинств: «Мансур» значит «счастливый в своих делах», «любимый богом»*. В период окончания первых волнений в Чечне, произведенных шейхом-Мансуром, старшины чеченских обществ, изъявивших покорность России, были
вызваны, как гласит предание, ко двору, императрица, между прочим, спросила их, не знают ли они, кто такой шейх Мансур? Депутаты отвечали утвердительно и описали своего бывшего предводителя в самых черных красках, и при этом как человека
ничтожного. Только один из них, житель сел. Брагуны, по имени
Кучук при разговоре все время молчал. Императрица, заметив это,
спросила его, почему он все время молчит. Кучук ответил, что при
старших в присутствии великих людей он считает своей обязанностью молчать, но если государыне угодно, то он будет говорить
и при этом спросил, как прикажет императрица говорить, правду
или красивые слова. Получив приказание говорить только правду,
Кучук рассказал о шейхе Майсуре совершенно противное тому,
что говорили другие депутаты. Он характеризовал Мансура как
человека одаренного от природы всевозможными достоинствами,
моральными и физическими, в числе которых заслуживало особенного внимания, как ему казалось, рост шейха Мансура: «Он
был так высок, что в толпе стоящих людей казался сидящим верхом на лошади». Дальнейший рассказ императрица дослушала
стоя. На вопрос, почему она это сделала, государыня ответила,
что слыша о человеке, в котором заключается так много великих
достоинств, она должна думать, что Бог не даром полюбил его и
что обстоятельства эти служат, по ее мнению, верным признаком
существования в таком человеке множества качеств душевных и
умственных, а потому-то она и встала, чтобы этим самым выра зить уважение !к столь достойному человеку, «любимцу бога». Не
приходится сомневаться, что ничего схожего с этой легендой, услышанной Шамилем, в действительности не происходило. Мы-то
сейчас знаем, как Екатерина II относилась к пленному щейху
Мансуру. В этом плаке обращает на себя внимание легенда о
смерти шейха Мансура, записанная А. Руновским со слов Шами ля. Он слышал, «что русские, взяв Ушурму в плен, заключили его
в бочку, набитую гвоздями, и скатили манером со скалы в морс» 31.
•Значительное внимание, как мы уже знаем, движению шейха
Майсура уделил Г.-Э. Алкадари в своем известном сочинении
* Другое объяснение Mansur — «победоносный»,
фур ов А. Имя п история, М., 1987. С, 162.
«победитель» — Га11
«Асари Дагестан». Шейх Мансур, — пишет он, — в 1199 (1785 г.)
в эпоху Абдул-Гамида»* был послан турецкой державой в Чеченские и Дагестанские округа, чтобы отсюда склонить и привлечь
мусульман к священному выступлению на войну, возникшую в то
время в Крыму между Турцией и Россией»**. Из вышеприведенного отрывка дагестанского историка мы знаем, что Г.-Э. Алкадари, вопреки утверждениям современников, представляющих
Ушурму вовсе неграмотным, считает, что шейх был «человеком
весьма выдающейся ученностью и благочестием»32. К сожалению,
однако, не ясным осталось на чем основал ученый свое утверждение об отправлении турецким правительством на Кавказ Ушурмы.
Этот же сюжет затрагивает Г.-Э. Алкадарн в своей оставшейся
непереведенной на русский язык книге, «Диван ал Мамнун».
В 1199 (1785 г.), — пишет он, — прибыл «из Османской империи ученый шейх Мансур в Чечню и в Дагестан. И стал призы вать к борьбе против России. При этом он уверял слушателей, что
Абул-Гамид-хан ведет войну с Россией и освобождает Кавказ из
под власти России»33. При сравнении приведенных выдержек их
автор как будто придерживается одного мнения. Стоит, однако,
вчитаться в текст, как при большой их схожести выявляются и
некоторые разночтения. Если в первой цитате прямо указывается,
что Ушурма был отправлен турецким правительством с весьма определенной целью, во второй же, о стамбульском правительстве и
не упоминается. Зато во второй отсутствуют сведения о результатах пропаганды Ушурмы на Северо-Восточном Кавказе в то
время, как в первой говорится об успехах деятельности шейха,
подчеркивается, что он приобрел большую популярность и широкое влияние в Чечне и Дагестане. Оценивая в целом движение
Ушурмы Г. Алкадари заключает, что это выступление «кроме вреда
для жителей ничего не принесло. Россия самым жестоким образом
расправилась с повстанцами. А сам шейх Мансур был взят в
плен, отослан в Петербург. А затем отправлен в Соловецкий монастырь, где и умер»34.
Спор о непосредственных причинах и обстоятельствах, вызвавших движение, о характере движущих сил, и наконец, об оценке
движения в целом и его предводителе шсйхе-Мансуре еще больше
обострился в советское время. В отличие от предыдущего периода, когда кавказоведы, по собственному уразумению занимали ту
или иную позицию, высказывали те или иные суждения, начиная с
30-х годов в решение интересующего нас вопроса стали вмешиваться властные структуры которые в угоду своим надуманным амби* Абд ал Хамид I правил в 1774 — 1789 гг.
** Имеется в виду русско-турецкая война 1768 — 1774 г., которая
дила как в Крыму, так и на Северо-Западном Кавказе,
12
прохо-
Цййм, стремясь во что бы то ни стало добиться единодушия в решении сложных вопросов, по существу, навязывали свои оценки
и выводы кавказоведам. Внедряли, так сказать в науку, единодушие, равносильное единоудушению. По существу, в зависимости
от частоты изменения отношения власть прндержащих к национальным движениям, соответственно в отечественной исторической
литературе менялись оценки движения в целом, и их предводителей, в частности. Укажем, что с самого начала установления Советской власти в исторической науке утвердилось мнение, представляющее царскую Россию «тюрьмой народов». Одним из активных пропагандистов этой идеи был тогдашний руководитель
«исторического фронта», акад. М. Н. Покровский. В работах, посвященных обличению самодержавия, показу гнилости и бессилия
старого строя, враждебности его трудящемуся народу, бездарности
царского окружения, продажности и коррупции администрации,
автор всеми доступными средствами доказывал неизбежность социальной революции в России, гибели несправедливого строя, основанного на эксплуатации и угнетении человека 35. В своей «Русской истории с древнейших времен», в самом сжатом очерке и в
ряде других работ М. Н. Покровский не раз возвращался к так называемой «эре торгового капитализма», «набегах торгового капитализма на Россию», «завоеванию феодальной России торговым капитализмом» и т. д. и т. п. Эти противоречивые в своей основе
положения историка способствовали утверждению в науке мнения,
что в русской истории существовала какая-то особая «эпоха торгового капитализма». Со временем это мнение превратилось чутьли не в универсальную теорию, которой легко объяснялись многие
сложные проблемы истории, в том числен национальные движения.
Как увидим ниже, ряд историков-кавказоведов использовали эту
концепцию в изучении и раскрытии глубоких социально-политических причин движения под предводительством Мансура. В 1929г.,
выступая на первой конференции историков, акад. М. Н. Покровский объявил, что термин «русская история» есть ни что иное, как
контрреволюционный термин одного издания с трехцветным флагом и «единой неделимой». Следует так же подчеркнуть, под непосредственным влиянием акад. М. Н. Покровского, в то время в
корне изменилось отношение к национальным движениям и, в
частности, к личности шейха Мансура и возглавляемой им борьбы. В его книге, изданной в 1923 г., шейх Мансур охарактеризован «как первый Кавказский революционер»36. Очевидно, что этим
весьма модным и лестным в те годы термином автор назвал Мансура лишь с целью, чтобы оттенить значимость личности предводителя горцев в освободительном движении кавказских народов.
Абстрагируясь от времени и условий, когда была дана эта оценка,
напомним, что «революционер» слово французское—revolutionner
от латинского revolutia — переворот и означает — участник революционного движения или человек, который произвел переворот
в какой-либо области знания, технике, искусстве и т. п. Наш сов13
-ременник, проф. А. Д. Яндаров, уверен «в том, что М. Н, Покровский назвал шейха Мансура революционером, нет ни грани преувеличения. Поистине прозорливыми и принципиальновымн оказались воззрения Мансура об объединяющей силе ислама разноплеменного, находившегося на различных стадиях общественного развития, пестрого в этническом отношении населения Северного Кавказа»37 . Однако, касаясь этой же проблемы, А. Д. Яндаров в своем
докладе на конференции в Грозном говорил: «Надо учитывать,
конечно, условность данной Покровским оценки: понятие «революционер» претерпело с тех пор существенные изменения. Тем не
менее, главное в личности и деятельности Мансура схвачено в этой
характеристике верно: это был новый тип борца, которого «выдвинуло национально-освободительное движение»37а. Вдумчивый
читатель пусть сам задумается и решит для себя насколько применим в нашем случае термин, о> котором идет речь и насколько
адекватно он отражает события, происходившие в конце XVIII в.
на Северо-Восточном Кавказе. Мы же совершенно определенно
можем утверждать, что концепция, сформулированная в указанной
и др. работах акад. М. Н. Покровского оказала большое, если не
сказать решающее, воздействие на исследователей и на оценку
характера и движущих сил движения в последующих работах.
Этого, кстати сказать, они и сами не отрицали. Под непосредственным влиянием М. Н. Покровского был написан историко-биографический очерк о Мансуре 3. Шарнповым 38. К сожалению,
автор не ставит задачей перед собой раскрыть причины, которые
способствовали разворачиванию борьбы под водительством Мансура. Вместо этого, ограничивается заявлением, что «личность его
окутана легендами и вымыслами и мало кому известно... действительный облик» его. В одном автор убежден, что свою популярность шейх достиг набожностью, честностью и безоговорочно представляет его борцом за национальное освобождение, наивно верующим, однако, что начатому горцами благородному делу борьбы за свою свободу непременно окажет возможную помощь Оттоманская империя. Мансур, заключает он, это человек, который
создал «целую эпоху в дореволюционном движении Чечни» 39.
В 1929 — 1932 гг. увидели свет три интересные статьи проф.
Б. В. Скитского, посвященные описанию истории народных движений на Северо-Восточном Кавказе в конце XVIII — XIX вв.
Понятно, что для нас наибольший интерес представляет работа
«Социальный характер движения имама Мансура»40. Для написания этой статьи автор использовал значительные разнохарактерные конкретно исторические материалы. Привлек большое число
во многом «новых» фактов, извлеченных из архива Кизлярского
коменданта и, опираясь на эти данные сделал для своего времени довольно успешную попытку раскрыть причины выступления
Ушурмы, определить движущие силы и характер движения и оценить личность самого предводителя горцев. Автор убежден, что
движение под водительством алдынского жителя Ушурмы явилось
14
прямым результатом колониальной политики царизма. К сожалению, Б. В. Скитский в своих работах целый ряд событий, развернувшихся в Чечне, под влиянием М. Н. Покровского объясняет
«ростом торгового капитализма» и наступлением эпохи «торгового капитализма». «Принципы этих военно-политических успехов
России — подчеркивает он, — коренились, с одной стороны, в развитии русского торгового капитализма на Кавказе, с другой, во
внутренней классовой борьбе среди горцев»41. И далее, утверждает,
что столкновение двух капиталов, русского и горского и определяло Сущность народно-освободительной борьбы. «Буржуазные
вожди горской независимости хороню сознавали политическую
опасность Тяготения горского населения к русским товарам и xqтели разорвать всё сильнее стягивавшую их петлю русского торгового капитала»42. В. Б. Скитский считал, что своим острием
Движение Ушурмы было направлено против самодержавия и его
Местных союзников феодалов. «В силу этого, -— подчёркивал он,—
оно облеклось в форму религиозной борьбы мусульманства с наступавшим на Кавказ российско-православным колонизаторством»43.
В 1934 г. появилась небольшая работа довольно популярного в
те годы писателя А. Виноградова44, которого многие читатели
старшего поколения помнят по историческому роману «Три цвета
времени». В предисловии к своей работе «Шейх Мансур» А. Виноградов вспоминая о своих встречах с Л. Н. Толстым, рассказывает что великий старец продолжал думать о Кавказе и в 1909 г.:
«Когда речь заходила о Кавказе, — пишет автор, — он вдруг молодел и глаза его загорались как голубые льдинки под прямо падающим светом». Коснувшись многолетней борьбы северо-кавказских горцев, Л Н. Толстой, вспоминая шейха-Мансура говорил:
«Возьмите сейчас любой справочник по Кавказу по военной истории Буткова и прочтите под именем шейха Мансура целый ряд
странных и нелепых вещей. Вот вам 29-томный энциклопедический
словарь Брокгауза! — «Шейх Мансур один из видных деятелей
Кавказской войны конца XVIII в. Шейх Мансур, настоящее имя
которого было Ушурма, родился в сел. Алды в Большой Чечне.
История его самого, так и проповедуемого им учения до сих пор
вполне не ясна». Так вот, если выяснить эту историю, то окажется, что она так же мало связана с Кавказом, как и его герой. Это
тем более странно, что Кавказ очень чуток ко всему чужому и,
чтобы так обмануть кавказских мусульман, как их обманули дважды, нужно быть только искрой, падающей на пороховую бочку,
ибо создать целое учение не мог конечно маленький, ничтожный
человек шейх Мансур. В самом деле: от Мансура потерпел поражение в 1785 г. полковник Пиери с отрядом отборных войск. Следом гор. Битлиса с 25-тыс. населением открыл ворота Мансуру,
высокорослому, чернобородому мужчине, в белой одежде суфия,
черноглазому, стройному, с горбатым носом, худым, бледным лицом,
горящими глазамаи и «речью, которая жгла, как уголь». С ним
было всего 96 человек, и укрепленный город сдался ему без боя!!!
15
Отсюда началась его слава!!!.А умер он в Соловецком монастыре,
после того, как был взят в плен в 1791 г. И вот подумайте, что
этот человек был предшественником великого Шамиля, знал наизусть Коран, всех дивил строгостью своей жизни, кавказским
презрением к боли и настоящим фанатизмом, Причем он не был
ни кавказцем, ни мусульманином. Это был обыкновенный европейский неудачник. А все неудачники и жулики, как только начинают войну, прибавляют к названию «священная». Мы привели
это сообщение В. Виноградова полностью памятуя, что Л. Н. Толстой как известно сам бывал на Северо-Восточном Кавказе, где
более чем за 60 лет до его посещения этих мест разворачивались
события, связанные с именем шейха Мансура. Скажем так же,
что великий писатель довольно хорошо знал народы Северного
Кавказа, восхищался их фольклором, написал памятные нам с
раннего детства великолепные произведения «Казаки», «Рубка
леса», «Хаджи-Мурат», при написании которых проштудировал
множество кавказоведческих работ, во многих из которых речь
шла и о шейхе Мансуре. Сообщение Л. Н. Толстого, заключает
А. Виноградов, «до такой степени поразило меня, что я попросил
рассказать» о шейхе Мансуре, но время было позднее... Позже,
в Москве я убедился в правоте Льва Николаевича, «у него были
источники, которых никто не трогал». К сожалению, наш автор не
рассказывает какие именно источники убедили его. Однако, нам
известно, что единственным источником для написания очерка о
шейхе Мансуре А. Виноградову послужила упомянутая нами выше статья «Авантюрист XVIII в.», которую он изложил чуть-ли не
полностью. Естественно, что многочисленные читатели массового
издания, каким является приложение к журналу «Огонек» не могли не поверить автору, тем более, что свой рассказ он связал с
именем великого писателя. Обаяние Льва Николаевича, как и
следовало ожидать, оказывало магическое влияние на читателей.
И в этом отношении А. Виноградов безусловно достиг поставленной перед собой цели. Достаточно сказать, что даже в комментарии к сборнику «Дагестан в русской литературе», Т. I., изданному
в 1960 г., мы читаем: «Шейх Мансур — распространитель мюридизма (религиозно-националистического движения, проповедывавшего газават — «священную» войну против «неверных», иноверцев мусульманской религии ислама) на Кавказе в 1785 г.,
якобы выходец из Турции, в действительности был итальянец».
И в этом плане очерк А. Виноградова, мягко говоря, имел отрицательное влияние на историческое сознание широких читательских масс, распространяя ложное в своей основе мнение. Следует
однако сказать, историки-кавказоведы не восприняли эту неуклюжую попытку вулканизации антинаучной версии, не имеющей под
собой никакой реальной базы.
В изданной в 1939 г. книге, посвященной истории борьбы за
независимость Шамиля С. К. Бушуев писал: «На попытку царизма покорить Большую и Малую Чечню местное население отве-
тило крупным восстанием 1785 г,»45. В том же году под одноименным названием была издана в Махачкале работа Р. М. Магомедова, «Гнет царизма, — подчеркивал он, — имел свой результат — крупнейшее восстание 1785 - - 1787 гг. чеченских и дагестанских крестьянских масс под руководством пастуха Мансура из
сел.. Алтыкабака. Это восстание развернулось под лозунгом «Газават» - - война п.ротнв неверных. Мансур стал проповедовать
идею объединения всех горских народов для совместной борьбы
против царизма». Если верить автору в короткий срок слава Мансура распространилась за пределами Чечни. О Мансуре говорили на кумыкской равнине и в горах Дагестана, как об освободителе-крестьян от. жестокой феодальной эксплуатации ханов, беков
и от колониального гнета царизма. Недовольные и эксплуатируемые райяты, чагары и уздены из сел Казанище, Губден, Хунзах,
Эрпели, Карабудахкент, Каякент и Кумух партиями и по одиночке, стали стекаться к... Мансуру. Основное ядро мансуровских
войск составляли чеченцы, кабардинцы, лезгины (?), кумыки и
ногайцы»..К сожалению, эти утверждения автора не подтверждаются фактами и не указано откуда они заимствованы. В заключение Р. М. Магомедов, характеризуя выступления шейха Мансура,
подчеркивает, что движение это было «направлено не только против колонизаторов, по и сраставшейся с ними местной феодальной знати»46. Это суждение автора без малейшего изменения повторено и во втором издание его книги, увидевшей свет в 1988 г.
:В 50-х годах в корне изменились оценки развернувшихся в
XVIII ^- XIX вв. на окраинах Российской империи национальных
движений. Одним из первых если не самым первым, вопрос об
изменении оценки движения под флагом мюридизма поднял еще в
1947 F: X. П. Аджимян. В докладе «Об исторической сущности мюридизма» в ин-те Истории АН СССР он подверг резкой критике
утвердившуюся в то время концепцию о движении горцев как наивную, одностороннюю и ошибочную. Он критиковал взгляды
К. Маркса и Ф. Энгельса на «Кавказскую войну» и утверждал, что
в их-работах 1850 — 1860 гг. преувеличивалась реакционность
царской России, п под влиянием английской прессы идеализировалось движение под руководством Шамиля. По мнению Аджимяна,
это движение было инспирировано султанской Турцией, направившей, в Дагестан Исмаил Эфенди, а в Черкессию «польский и венгерский сброд»47. Концепция X. П. Аджимяна, в которой шла речь
только о движение Шамиля, как и следовало ожидать, подверглась со стороны участников дискуссии резкой и справедливой критике, как антинаучная и эклектическая версия, ничего общего не
имевшая с исторической правдой. Но, как известно, на этом вопрос'не был спят с повестки дня. В 1950 г. увидела свет статья
проф. Н. А. Смирнова под притензиозным названием «Турецкая
агентура под флагом ислама»48. Сразу же вслед за этим, в ведущем периодическом органе советских историков «Вопросы истории» появились его же статья «Шейх Мансур и его турецкие вдох-
16
2 Заказ 44-1
17;
повители»49. Для написания своей работы автор использовал широкий круг источников, впервые привлек подлинные письма-воззвания Ушурмы, показания, данные шейхом 28 июля 1791 г. оберсекретарю Тайной экспедиции, тайному советнику Шишковскому,
а так же разнохарактерные литературные источники. Все это позволило автору сделать ряд интересных наблюдений и обобщений,
выразившихся в том, что царизм поощрял «требование народа к
князьям и старшинам и в то же время оказывать помощь этим
последним, а не народу, внимательно относиться к претензиям
князей, хотя и не всегда их выполнять, вот метод, часто применившийся русской военной администрацией»50. Иначе говоря, происходившую в регионе тайную и явную классовую борьбу она использовала для своей выгоды. «Разумеется интересы горских феодалов,
подчеркивал он, — были ей ближе, чем интересы простого народа»51. Однако этот, не потерявший и поныне своего научного значения вывод автор не развернул в дальнейшем изложении темы
и не превратил его в инструмент для раскрытия глубоких социальнополитических причин, вызвавших выступления иод руководством
Ушурмы. Важны так же его наблюдения в раскрытии форм и
методов кавказской политики султанской Турции, которая, как
известно с начала XVI в. вела непрекращавшуюся борьбу за овладение Кавказом. Можно с ним согласиться и в том, что попытки османов поднять горцев Северного Кавказа против России и
Грузии были звеном в цепи подрывной деятельности эмиссаров
Султана. Однако у проф. Н. А. Смирнова не было никакого основания безоговорочно объявлять движение, о котором идет речь,
целиком и полностью инспирированным султанской Турцией. Ряд
кавказоведов, и в частности ученик покойного профессора Ш. Б.
Ахмадов 52 полагают, что работы Николай Александровичем были
написаны под непосредственным влиянием печально знаменитой
статьи Багирова. Но это не соответствует действительности. Сам
Смирнов в первой из своих статей подчеркивает: «Когда эта статья
была уже написана, появилась в печати работа М. А. Багирова «К
вопросу о характере движения мюридизма и Шамиля» (жур.
«Большевик», № 13, 1950), где упоминается шейх Мансур как
«турецкий эмиссар», Статья т. Багирова имеет громадное значение
не только потому, что помогает уяснить антинародную сущность
движений, которые происходили на Кавказе под флагом ислама в
интересах иностранных государств, а так же разоблачает
мюридизм, как наиболее реакционное и воинствующее проявление
Ислама»53. Как бы то не было, антинаучная концепция Багирова
пагубно повлияла на работы отечественных кавказоведов. Во всех
научных и научно-популярных публикациях, учебных и справочных
изданиях эти движения стали признаваться инспирированными из-за
рубежа, а самого предводителя представляли ставленником
Оттоманской Порты. К сожалению приходится говорить, что на эту
точку зрения встали и те, кто в свое время немало потрудились для
доказательства прогрессивности движения.
18
Так, Р. М. Магомедов писал: «За два года до второй турецкой
войны Турция спровоцировала против России чеченцев, ингушей,
и кабардинцев. Во главе этого движения стал турецкий эмиссар
Мансур, провозгласивший себя новым пророком. Турции, однако,
не удалось вовлечь в эту авантюру дагестанцев» 54. Как видно, автор в корне изменил свою оценку движения в целом и его предводителя в частности, а так же значительно сузил ореал распространения этого движения. В 1957 г., когда с национальных движений,
происходивших в кавказском регионе, в некоторой степени были
«сняты идеологические оковы», Р. М. Магомедов в своей монографии писал: «Положение на Кавказе весной 1785 г. обострилось
в связи с восстанием чеченцев и ингушей, поднятых турецким эмиссаром шейхом Мансуром, который объявил себя имамом и первый
обратил религиозную проповедь «священной войны» против
России. То обстоятельство, что шейх Мансур явился ставленником турок и что мюридское движение... он развязал по заданию
Турции, может быть подтверждено многими документами». Но
почему-то ни одного документа для доказательства своего положения автор так и не привел. Случайно ли? Как сказать?... И тем
не менее он уверенно заключает: «Под именем шейха Мансура
выступал турецкий эмиссар, который развернул мюридисское движение в интересах захватнической политики на Кавказе, с целью
борьбы против Росип»55.
Однако, времена, к счастью меняются, меняются и люди. И соответственно изменяются и оценки событий. Говорят, что идеи и
концепции гибнут тихо, не так, как скажем, Помпеи. Me рушатся
с шумом и громом, а уходят неслышно в забытье.
Большинство сограждан задаются вопросом, как же это могло
получиться? Почему ложь и даже явную клевету население воспринимает за истину. Очевидно это происходит по разным причинам. В обществе имеются личности, численность которых в последнее десятилетие в стране значительно приумножилась, характерной чертой их остается способность всегда и при всех изменениях оставаться на плаву. Как только грубая сила заколеблется,
или под своей тяжестью рухнет, так сразу же эти, так сказать
«властители дум», вместе с той же силой, которая навязала всем
нам кощунственные идеи, совершив мастерский кульбит, превращаются в непорочных выразителей «национальных чаяний» и пуще прежнего разносят сошедший со сцены режим, безудержно
обвиняя всех и вся, а себя же представляют жертвой тоталитар ной системы. Нечто схожее произошло и в отношение оценок характера народно-освободительных движении. Весьма поучительно
проследить за ходом этого процсса, В 1956 -- 1957 гг., как уже
указывалось, прошли научные сессии, которые возымели свое положительное воздействие на мобилизацию сил и оживление научноисследовательской работы по исправлению допущенных пере-
10
косое и ошибок. В изданных в 1957 г. «Очерках истории Дагестана», чуть-ли не впервые после «разоблачения» Шамиля, в специальном разделе, озаглавленном «Борьба горцев против царизма и
местных феодалов», движение горских народов под водительством
Шамиля было признано возникшим на местной социально-экономической почве и своим острием направленной против колониальной политики царизма и гнета местных феодалов 56. В книге был
поднят так же вопрос о движении шейха Мансура*. В отличие от
других изданий, здесь не говорится об инспирированности движения Мансура и одновременно указывается, что «огромное большинство народов Дагестана не примкнуло к этому движению»57.
Однако, в силу ограниченности площади, в книге не развернута
аргументация этого положения, органичившаяся словами ген. Потемкина о том, что Ушурма «во всех местах находит отказ» 58 .
В опубликованной в 1957 г. «Истории Кабарды» 59, под редакцией Н. А. Смирнова, рассказывая об успехах внешней политики
России в первой половине 30-х годов XVIII в. подчеркивается, что
и своей борьбе против России Турция стремилась втянуть всех
мусульманских владетелей Кавказа, широко используя при этом
антирусское движение под руководством Мансура. В 1785 г. шейху «удалось привлечь на свою сторону известную часть горских
феодалов и значительное число рядовых горцев, которые надеялись таким путем освободиться от феодальной зависимости, В
июле на их сторону перешел малокабардинский кн. Дол, возглавивший группу феодалов — сторонников шейха. Во главе прорусской партии стояли князья Касаевы и Ханмурзинны. Сторонники
нейтралитета объединились иод руководством старшего князя
Бамата»59 . Со времени прибытия на Малку русских войск «многие
Кабардинские феодалы отошли от движения Мансура». Вскоре
Ушурме у Татартупа было нанесено поражение, а в июле
шейх «бежал на Кубань к Туркам, которые в то время готовились
к новой войне против России». Проф. Н. А. Смирнов отказался от
прежней своей оценки движения шейха Мансура и признал, что
оно сформировалось на местной социально-экономической почве.
Это движение, подчеркивал автор «явилось результатом внутренних противоречий, значительно обострившихся в среде горских народов под влиянием роста экономических связей с Россией и развития товаро-денежных отношений»60. В работе, изданной годом
позже М. М. Блиев, коснувшийся истории интересующего нас вопроса, подчеркивал, что «планы шейха Мансура, по существу были
планами турецкого правительства», что осетинский народ относился враждебно к этому движению, т. к. оно было направлено и
•'• *- Справедливости ради следует сказать, что ответственным ргдпктором
«Отрков истории Дагестана» значится проф. И. О. Косвен, который постоян но живя в Москве, исполнял обязанности зав. сектором истории Института
И Я Л Даг. филиала АН СССР. Редактирование же первой книги «Очерков»
осуществлял автор этих строк.
20
на отторжение Осетии от России»61. Очень схожую с этим положением мысль высказывал М. М. Блиев в своей монографической
работе, изданной в 1964 г. 62.
В коллективном труде «История Кабардино-Балкарии» дважды обращаются к интересующему нас сюжету. Первый раз в главе «Классовая борьба» (автор В. К. Гарданов) говорится, что в
1785 г. в Чечне вспыхнуло крупное восстание во главе с Ушурмой ...направленное против политики царизма. Шейх Мансур призывал всех горцев Терека начать «священную войну» против России... Движение, начавшееся в Чечне вскоре охватило соседние
районы Дагестана (Кумыкию) и Кабарду. Недовольные усилением феодальной эксплуатации и политикой царизма, малокабардипские крестьяне примкнули к восстанию. Восстание горских народов было подавлено русскими войсками» 63. Второй раз эта же
проблема была затронута в разделе «Вместе с русским народом
против русского царизма» (автор А. В. Фадеев). Здесь автор подчеркивает, что «стихийный протест кавказских народов, имевший
тогда общенародную форму, пыталось использовать в своих целях
мусульманское духовенство, продолжавшее поддерживать связи с
враждебными России зарубежными кругами. Оно стремилось
сплотить народы Северного Кавказа под знаменем воинствующего
исламизма во имя «священной войны» против «неверных», под
руководством падишаха, т. е. турецкого султана. Именно такой
характер пытался придать «антиколониальному движению», которое сам и возглавлял, шейх Мансур, «связанный с турецкими пашами». В 1785 — 1791 гг. он действовал то в Чечне, то за Кубанью. Кабардинский народ, говорится далее, «протестуя против
насаждения царскими наместниками на Кавказе колониального
режима и свойственных ему военно-феодальных методов управления... перед лицом новых международных конфликтов продолжал
оставаться верным братскому союзу с русским народом, с которым он давно и навечно связал свою судьбу»64. Как будто автор
признает, что причин для стихийного выступления народных масс
было более, чем достаточно, с другой стороны, указывает, что
шейх Мансур был связан с Высокой Портой. Складывается такое
впечатление, что автор что-то не договаривает.
Интересующий нас вопрос затрагивается и в 4-х томной «Истории Дагестана». В 1785 г., на Северном Кавказе, говорится здесь,
развернулось движение, возглавляемое Ушурмой (шейхом Мансуром).» В этом движении из народов Дагестана приняли участие
лишь засулакские кумыки. Но вскоре и они отошли от движения.
Остальные народы Дагестана не только не примкнули к Ушурме,
но и отказывали ему в помощи»65, и далее приводится ряд документов, подтверждающих эту мысль, о чем речь будет ниже.
Как и положено, значительно большее внимание уделено данному вопросу в «Очерках истории Чечено-Ингушетии»66, опубликованных в том же 1967 г. под редакцией профессора Н. А. Смирнова. В главе «Присоединение Чечено-Ингушетии к России»
il
(автор Н. А. Тавакалян) приводятся данные, говорящие о разнузданных турецких и иранских происках на Кавказе, их стремлении
поднять кавказцев на священную войну (газават) против неверных. А «когда в 1785 г. на Северном Кавказе вспыхнуло движение
горцев под руководством жителя чеченской деревни Алды —
Ушурмы, известного в истории под именем шейха Мансура, охватившего часть Дагестана и Чечню, султанская Турция проявила к
нему большой интерес. В своей социальной основе это движение
носило глубоко классовый и антиколониальный характер. Однако
шейх Мансур придал ему «религиозный характер». И далее автор
утверждает, что «идея газавата не стала знаменем шейха Мансура, она в конечном счете не вдохнула в горцев новые силы для
борьбы за избавление от тягот колониального режима. Оно посеяло семена взаимной вражды между кавказскими народами». Так
что шейх Мансур не сумел сплотить все антиколониальные силы.
Те; которые в начале движения, «под влиянием назойливой пропаганды» Мансура, «темные забитые горны... пошли за шейхом...
очень скоро убедившись, что осуществить свои надежды им не
удастся, стали отходить от движения»67.
В 1968 г. Р. М. Магомедов высказал отличное от своих предыдущих точек зрения мнение о движении, возглавляемом Ушурмой.
Шейх Мансур, пишет он, «используя классовые противоречия и
недовольство русской администрацией на Северном Кавказе, призвал из Чечни горское население в марте 1785 г. к газавату, ахалцыхский паша сразу появился в Карталинии, а Ума-хан (аварский — В. Г.) ринулся со своим 25-тысячным отрядом в глубь
Грузии». И далее, движение «шейха Мансура началось как освободительное, против царской колониальной политики. Потом оно
стало поддерживаться Султанской Турцией». При этом «Турция
намеревалась втянуть в его движение всех мусульман Кавказа.
Но к шейху примкнуло только пограничное с Чечней кумыкское
население»68.
В 1974 г. в Москве в институте Истории Академии наук была
защищена Ш. Б. Ахмадовым кандидатская диссертация на тему
«Народное движение в Чечне в конце XVIII в,», (под научи, руководством проф. Н. А. Смирнова). В ней, на основе анализа доступных ему фактических материалов он пришел к выводу о том,
что «вспыхнувшее в марте 1785 г. восстание в Чечне было одним
из самых мощных антифеодальных и антиколониальных выступлений горцев Северного Кавказа в конце XVIII в. ... Религиозная
же оболочка была использована для объединения горской массы,
а вовсе не для торжества правоверного Ислама* 69. Бесспорно и
то, что «социальная и национальная база движения была весьма
пестрой». Однако, суждения автора о «географии движения» не
согласуются с приведенной в диссертации документальной базой.
Выступление Ушурмы, пишет Т. Д. Боцвадзе «вынудило Россию воздержаться от активных действий в Закавказье. Движение
Ушурмы, носившее в начале взаимнопереплетавшиеся черты ре22
лйНюзной; антифеодальной и антиколониальной борьбы, вскоре,
под влиянием Турции, приобрело ярко выраженную антирусскую
направленность вообще и создало определенную угрозу «русским
позициям на Северном Кавказе»70. В разделе «Освободительная
борьба в Закавказье» своей двухтомной монографии акад. Армении Г. А. Голоян писал: «В 1785 г. в Чечне появился «пророк»
Мансур (Ушурма). Выходец из бедной семьи, ловкий и умелый
аферист, он вскоре провозгласил себя шейхом и собрал вокруг
себя темные антирусские силы, насаждая мюридизм — реакционное учение о «священной войне» за торжество ислама и организовал борьбу против России»71.
На Северном Кавказе, говорит проф. М. М. Блиев «Россия
оказалась в затруднительном положении, т. к. Северный Кавказ
подвергался набегам шейха Мансура — ставленника Турции». И
далее, «движение шейха Мансура было организовано Турцией,
помогавшей ему всеми средствами. Планы шейха Мансура, по существу были планами турецкого правительства»72. Следует, однако
сказать, что «застойное» время не располагало ученых к объективному освещению данного вопроса. Этим, в основном и объяснялись появлявшиеся от случая к случаю в исторической литературе разноречивые оценки движения Ушурмы. Пожалуй, только
в обобщающем труде «История народов Северного Кавказа»
решительно отвергается инспирированность движения Мансура извне и признается, что оно возникло на Северо-Восточном Кавказе и
имело глубокие социально-политические корни. Этим пожалуй и
объясняется, что к шейху Мансуру на первом этапе, кроме самих
чеченцев, примкнули часть кабардинцев и кумыки и др. Руководство движением оказалось в руках представителей местного мусульманского духовенства и отчасти феодалов (кабардинский
князь А. Дол, осетинский алдар А. Дударов, кумыкский владетель
Али Султан, а так же феодализирующаяся часть Чечни). Таким
образом социальная и национальная база движения Ушурмы была
довольно широкой и пестрой. Но, несомненно, что наибольшее
число участников движения составляло горское крестьянство, что
и определило социальную направленность движения. В то время
как сумевшее захватить руководство движения меньшинство надеялось использовать борьбу трудящихся в своих корыстных целях73. Далее, хотя и кратко изложены развивающиеся события на
Северном Кавказе в 1786 — 1791 гг. Со времени ухода Ушурмы,
говорится в разделе, шейха Мансура пытались использовать османы74. Думается, что основные положения раздела книги вряд ли
можно оспаривать. Понятно, что изложению истории борьбы под
руководством шейха Мансура можно было уделить значительно
большее внимание, но при этом нельзя забывать, авторский коллектив был ограничен площадью обобщающего труда. Приходится, однако сожалеть, что во введении книги допущена досадная
неточность, которая, кстати сказать, прошла мимо основной части
редакционной коллегии, в том числе и автора этих строк,
23
В 1992 г. в Грозном Прошла международная научная' конференция «Шейх Майсур и освободительная борьба народов Северного Кавказа в последней трети XVIII в.». На конференции были
обсуждены 30 докладов и сообщений. Материалы конференции
еще не изданы или не дошли до нас, поэтому мы можем судить о
ней лишь по опубликованным тезисам (75—77). Наиболее значительными, по нашему мнению* являются тезисы докладов Ш. Б. Ахмадова, Б. X. Акаева, А. Д. Яндарова, Г. X. Мамбетов?,Я. 3. Ахмадова, В. Ю. Гадаева, Ш. А. Гацурова и др. Естественно, 4fo не все доклады и сообщения, представленные на сессии, с одинаковой глубиной я
компетентностью освещают затронутые аспекты проблемы. В некоторых из них происходившее в то тревожное вре^я излагается с
довольно открытой однобокостью. Другие не смогли избежать
предвзятой и необоснованной критики своих оппонентов. В докладах конференции затрагивались вопросы источниковедения и
историографии, в которых так же допущены неточности и некорректные оценки. В докладе, озаглавленном «Шейх Мансур — первый кавказский революционер, политический деятель и полководец» X. М. Ибрагимбейли утверждается, что зарубежные историки
«объективно и компетентно рассматривают историю народноосвободительных Движений Кавказа в XVIII—XIX вв., в частности, антифеодальную, антиколониальную борьбу под руководством
шейха Мансура. В советской историографии необоснованно подвергались оскорбительной критике и шельмованию историки кавказского зарубежья», а так же «крупные ученые запада представители англо-американской» и «турецкой историографии»78. Не
останавливаясь на анализе тезисов доклада укажем, что сам автор много лет хулил тех же самых западно-европейских и ближневосточных авторов, в том числе и А. Беннегсена. А теперь, «в новое
время», они им представляются перед нами совершенно в иномсвете. Может ли все это вызывать положительные ощущения у
любознательного читателя? В науке встречаются случаи, когда
ученые, искренно заблуждавшиеся, со временем, под напором,
так сказать, неопровержимых фактов, пересматривали не только
старые утверждения, но и изменяли свои взгляды на изучаемые
события. А что же в нашем случае? Иные говорят, что ныне время
покаяний и поэтому мы все обязаны быть терпимыми друг к другу.
С этим, в какой-то степени странным положением можно соглашаться или нет. Это дело каждого. И все же, если мы ранее думали, а еще хуже — писали и притом многократно и даже агрес-.
сивно одно, а теперь, в одночасье кардинально изменили свои
взгляды, то извольте сказать об этом со всей откровенностью, а
главное, объяснить на чем основаны эти перемены и что послужило кардинальным изменениям взглядов автора. И уж совсем не
подобает, даже не упоминая о своих, мягко говоря, заблуждениях,
подвергать адресно или безадресно суровой критике^ своих, коллег
—ученых целой страны. Ни о чем не говоря, такие: приемы прак-24
тикующиеся в наше, совсем непростое время, вряд ли помогут
раскрыть истину и окажутся полезными для нас самих и, естественно, для исторической науки. Но, вернемся к прерванному рассказу. Совсем недавно увидела свет монография Ш. Б. Ахмадова
«Имам Мансур»79. Во введении к исследованию проф. А. Я. Яндаров восторженно восклицает «Читатель! Вот, наконец перед Вами
книга, которую долго ждали не только в нашей республике, но и
далеко за ее пределами, кто интересуется вопросами истории чеченского народа, героическими именами, составляющими его славу
и гордость». Совершенно понятен восторг по поводу появления
упомянутой монографии. Похвально и то, что автор введения не
навязывает читателю своего мнения, позволяя всякому, взявшему
в руки книгу, самому решить вопрос, оправдала ли эта работа
возлагаемую на нее надежду? 80. Мы так же, со своей стороны,
предлагаем вам, тем, которые интересуются историей народов
Кавказа, ознакомиться с упомянутой книгой. Эта работа написана
на довольно широкой источниковой базе. И тем не менее, сбор
конкретно-исторического материала еще далек от своего завершения. Думается мы не ошибемся, если еще раз подчеркнем, что ученым Чечни необходимо фронтально обследовать фонды центральных и местных архивохранилищ, изучить источники, хранящиеся
в архивах и научных центрах западно-европейских и ближне-восточных стран. С той же скрупулезностью необходимо обследовать
литературные и иные источники, осуществить издание а рхивных и других материалов, а главным образом подвергнуть их тщательному анализу современными методами источниковедения. К
сожалению, приходится констатировать, что автор анализируемой
монографии довольно часто историческую версию выдает за исторический факт. Кроме того, при ближайшем ознакомлении с книгой выясняется, что автор нередко выборочно использовал фактический материал, и не подвергал проверке используемые в других
исследованиях фактические данные. Так что даже эти, если так
можно сказать, общие и, пожалуй, предварительные замечания 1
не оставляют сомнения, что изучение интересующей нас в данном
случае темы нуждается в интенсивном продолжении исследовательской работы. Хочется надеяться, что предлагаемое продолжение исследования А. Бепнегсена окажется полезным в деле правдивого освещения истории борьбы горцев под водительством шейха
Мансура, и в какой-то мере удовлетворит интерес читательской
общественности страны.
Публикуемая ниже работа, как видно из подзаголовка, по существу, основана на не опубликованных материалах турецких
архивов, а следовательно, малоизвестных не только широкому
кругу читательской общественности, но даже специалистам историкам. Предлагаемый вниманию труд, как указывалось выше,
25
увидел свет в далеком 1964 г., но в переводе с французского на
русский язык издается впервые. Естественно, что со времени первого его опубликования многое изменилось и не только в политической ситуации: кавказоведы углубили освещение целого ряда
поднятых нашим автором тем. И тем не менее, это сочинение не
потеряло свою значимость и представляет поныне значительный
интерес. Следует особо сказать, что для написания своей работы
А. Беннегсеи, кроме официальных документов из турецких архивов, довольно широко использовал целый ряд сочинений кавказоведов нашей страны и более всего труды покойного проф. Н. А.
Смирнова. Кстати сказать, на это обстоятельство указывает и сам
автор и это подтверждается многочисленными сносками. Как и
положено при освещении подобных проблем, автор уделил значительное внимание освещению уровня социально-экономического
развития народов края и раскрытию сложившейся на Северо-Восточном Кавказе и вокруг него внешнеполитической обстановке.
Изложению этих сюжетов предшествует краткий, но верный в
своих основных суждениях рассказ о расселении населения, о
языковой ситуации в регионе и о многом другом. К сожалению,
приходится константировать, что определение общей численности
народонаселения Сев. Кавказа не достаточно аргументировано.
Кстати сказать, эта проблема в науке и до сих пор не нашла своего окончательного решения. Нуждаются так же в уточнении численности функционировавшие в крае владения. В этом плане автор
пользовался сведениями «Очерков истории СССР до XVIII в»,
изданных в начале 60-х годов. Заинтересовавшимся этим вопросом
можно порекомендовать обратиться к обобщающему труду «История народов Северного Кавказа»81. Говоря о многочисленных языковых группах, автор почему-то не указал, что к ираноязычным народам, кроме осетин, относятся, проживающие на юге Дагестана таты
и горские евреи. Автор прав утверждая, что в описываемое время
горские народы Северо-Восточного Кавказа исповедовали в
основном ислам суннитского направления, укрепившиеся здесь
разновременно. Проживали на Кавказе и христиане (часть осе тин, терско-гребенские казаки в низовьях Терека, грузины, армяне
и др.) и иудеи — горские евреи, были преставителп и др. конфессий. Однако, автор несколько архаизирует уровень социально-экономического развития народов. И в этом нет ничего удивительного
хотя бы потому, что в используемых им сочинениях отечественных
историков по разному решали этот сложный вопрос. Читателям
следует знать, что в настоящее время принято считать, несмотря на
неравномерность общественно-экономического раз-пития в XVIII
в. все же определяющими на Северном Кавказе были
феодальные отношения. Кстати сказать, этим в определенной
степени и объясняются происходившие в регионе политические
баталии.
Значительное внимание наш автор уделяет показу лавирования владетелей Кавказа между Турцией и Россией. Это очень важ26
ный во всех отношениях, вопрос. Можно с уверенностью сказать,
что эта проблема довольно хорошо описана в отечественной историографии. Следует подчеркнуть, что ничего в этом специфичес кого и свойственного только горским правителям нет. Политикой
лавирования широко пользовались и, кстати сказать, до сих пор
пользуются правители всех без исключения стран мира. Что же
касается описываемого времени, то в обстановке захватнических
устремлений больших государств (Турция, Иран, Россия), феодальные владетели Дагестана, как и всего Кавказа, исходя из своекорыстных интересов, ориентировались то на Россию, то на Турцию. Однако, начиная с 20-х годов XVIII в. феодалы, владения
которых были близки к южным границам России и которые поддерживали с ней тесные торгово-экономические связи, склонялись
на сторону России, обращались в Москву с просьбой принять их в
подданство и под покровительство России 82, а некоторые и подписали такого рода договора. В исторической литературе, касаясь лавирования кавказских владетелей, не без иронии указывалось, что
у Шамхала была печать наподобие «двухсоставного кубка, воспетого в «Илиаде» Гомера: из одной половины возлияли богам, а
из другой пили за собственное здоровье; так и на шамхальской
печати на одной стороне была надпись, обозначавшая персидское
подданство, а па другой московское, и он прикладывал ее к своим
бумагам той или другой стороной, смотря по тому, куда писал —
в Шемаху или в Астрахань»83. И такое наблюдалось до XVIII в.
Однако, в конце XVIII в. ориентация северо-кавказских правителей на Россию была более стабильной. Все это подтверждается
большим числом обращений не только феодальных владетелей, но
и письмами, исходящими от народных масс края. И при желании,
любознательный читатель может ознакомиться с ними 84. Возможно
даже, именно это обстоятельство и явилось одной из основных
причин того, что правители Дагестана Ума-хан Аварский, Магомед-хан Кази-Кумухскпй и др. не поддержали движения шейха
Мансура, хотя по приводимым нашим автором документам, владетели Страны Гор продолжали переписываться с султаном Тур ции. О многом говорит и такой факт, что даже в период русско турецкой войны 1768 — 1774 гг., несмотря ни на что, какая-то
часть владетелей Северо-Восточного Кавказа и местное мусульманские духовенство придерживались турецкой ориентации, однако, ни щедрые подарки, ни настойчивые призывы эмиссаров сул тана не соблазнили горцев. Османы так и не достигли желаемых
результатов. «Кроме того, что обстоятельства не поблагоприятствовали этим видам, — признает историограф турецкого двора, —
сами люди, стоящие в то время во главе правительства, как по понятиям, так и по действиям не способны были исполнить дело подобной важности»85. Не вдаваясь в оценку умственных способностей членов тогдашнего «высокого правительства», отметим, что
главной причиной всем неудачам были широкие слои народов
Северо-Восточного Кавказа. На это обстоятельство указывают
27
немало документальных материалов, хранящихся в наших архивохранилищах. «Черный народ (т. е. трудящиеся — В. Г.), — говорится в одном из донесений современника, — о подданстве Крыма слышать не хочет»86. Мало того, при поддержке ногайцев русскими войсками было взято укрепление Копыл87. И как известно,
русско-турецкая война после целого ряда побед русского оружия
завершилась полным поражением Высокой Порты и подписанием
Кюйчук-Кайнаджирского договора, по условиям которого к России отошла значительная территория между реками Днепром и
Бугом. Крым был объявлен независимым «от всякой посторонней
власти». Кюйчук-Кайнаджирский договор и Айналы-Кавказская
конвенция 1779 г. имели важное значение и для истории народов
Кавказа. Присоединение Кабарды к России событие, которое наш
автор предпочитает характеризовать как «номинальный» протекторат, несомненно способствовало укреплению её позиций на Северном Кавказе. Еще более прочной стала власть России на Кавказе после создания в 1778 — 1780 гг. укрепленной Кавказской
линии с целым рядом крепостей.
К сожалению, дошедшие до нас биографические данные предводителя движения весьма скудны и противоречивы. По сведениям, собранным У. Лаудаевым, Ушурма «алдыиский уроженец Артестепжоевой фамилии»88. Согласно другим сведениям, он происходил из рода «Элистанджи»89. Утверждалось, что шейх был сыном переселенца из Ичкерийского селения Элистанжи. Или что
он происходит из тайны Элистанжинской, предки которых переселились из сел. Хатуны (Нынешнего Веденского района) в сел.
Алды90. Согласно сведениям ниже публикуемых документов, «в
момент, когда началось его публичное выступление», ему, Ушурме, как будто было 15 или 16 лет. Если это так, то он мог родиться в 1770 или 1769 гг. Обращает на себя внимание и то, что сам
издатель документов усомнился, и не без основания, в достоверности указанной даты рождения и предпочел принять дату, фигурировавшую в материалах русского происхождения. Проф. Б. В.
Скитский, ссылаясь на П. Г. Буткова и др., полагал, что Ушурма
родился в 1760 г. Терещенко и др. считали эту дату приблизительной91. Однако Ш. Б. Ахмадов в своей монографии безоговорочно
признает эту дату достоверной. Очевидно, что нам не следует считать этот вопрос окончательно решенным. Согласно сведениям
Нарта, который считает себя прямым потомком Ушурмы, шейх
родился в 1748 г. и во время первого выступления ему шел 37 год92.
Согласно показаниям самого Ушурмы на допросе 28 июля
1791 г. в тайной экспедиции, «ему тридцать с лишним лет»93. Разноречивы сведения, имеющиеся в распоряжении кавказоведов и о
семейном положении шейха. В той же тайной канцелярии Ушурма показал, что он женат, жену зовут Чачи, имеет сына 8 лет,
двух дочерей четырех и одного года 94. Наш автор, со сноской
на Хаджи-Юнуса, указывает, что у шейха Мансура было двое детей, но позже он оставил свою семью. Согласно дошедшим до нас
28
семейным преданиям, у Ушурмы было двое детей, дочь Не1мат и
сын Мадакх, которые не оставили потомков95. Само собой понятно,
что эти данные нуждаются в дополнительной проверке и установлении истины.
Все учные, в том числе и современные, признают, что свою трудовую деятельность Ушурма начал пастухом (фран. berger). Но,
как ни странно, и это сообщение нуждается в уточнении. Следует
определить, действительно ли он был пастухом или его так называли незадачливые авторы по незнанию или специально, чтобы
его унизить, или в юношеские годы он был чабаном, что неравнозначно пастуху*. У народов Кавказа пастухом обычно называли
человека, пасущего скот поблизости от своего селения в световой
день, на ночь же стадо возвращается в стойбище. Другое дело чабан, который со своей отарой покидал свой очаг на несколько месяцев и в это время был оставлен один на один с погодной стихией и хищным зверем, а порой вынужден был защищать себя и
свой скот от непрошенных наездников. Так что, если пастух
занятие, мягко говоря, не совсем популярное, то чабан весьма
престижное занятие. Поэтому-то чабан в фольклоре горцев, как
правило, весьма положительный герой.
К сожалению, исследователи до сих пор не сумели воссоздать
исторический портрет предводителя движения. И поэтому они ограничиваются сведениями Шамиля, хотя, как известно, третий
имам признается, что сам шейха не видел, а лишь передает то,
что слышал. Вызывает удивление и то, что исследователи, посвятившие многие годы изучению истории борьбы горцев под водительством шейха, не выяснили, где, кем и когда Ушурма был
избран или провозглашен шейхом и имамом. Ш. Б. Ахмадов подчеркивает, что «сами чеченцы Мансура (Ушурму) «шейхом» пе
называли. Обычно его называли или собственным именем —
Ушурма, или «Алдара — имам» (чеч.) — алдынский имам. Титул
«шейх» (ших) по-видимому дан ему татарами — переводчиками
или кумыками»96. Однако это утверждение трудно согласовать с
имеющимися в нашем распоряжении документами и материалами. Напомним, что Ума-хан аварский называет Ушурму не иначе
как «Ших има'м Мансур»96а, что согласуется с выше приведенным утверждением У. Лаудаева. В настоящее время трудно согласиться с доводами нашего автора о социально-политических
причинах движения шейха Мансура, но нельзя пройти мимо его
суждения о месте и роли местного мусульманского духовенства в
движении на Северо-Восточном Кавказе в конце XVIII в. В этой
связи определенный интерес представляет так же его рассказ о
подготовке духовными лицами Ушурмы к проповедческой деятель-
* Чеченск. — пастух коров — Ту, чабан — жа!у (см, А. Т, Карасаев, А. Г,
Мациев Русско-чеченский словарь, М., 1978. С. 386, 689),
29
ности и достигнутыми им 6 этом направлении успехами. Следует
особо подчеркнуть, что об этом в свое время писал профессор
Н. А. Смирнов. Обращает на себя внимание его положение о том,
что неграмотного Ушурму к ироповедческой деятельности готовила целая группа «мулл и Хаджиев». Это мнение ученого воспринимают Ш. Б. Ахмадов и др. кавказоведы. «Чтобы иметь осведомленность в основных догматах Ислама, — пишет он, — Мансуру
необходимо было достаточное время и хорошие учителя.
Отдельные муллы и хаджи вначале выступали в качестве учителей и наставников, а позже сподвижников А^ансура во всех его
делах. Неграмотный Майсур сам не мог писать ни на арабском,
ни на русском языках, вести переписку с местными владельцами
и старшинами, с русскими .властями и турецкими представителями из Западного Кавказа. Да и вряд ли сам он мог составить воззвание к различным горским народам Кавказа ... Это могли делать только те из местных мулл и Хаджиев, которые хорошо знали арабскую письменность и основные положения ислама и шариата, и сумели использовать в антиправительственных целях»1*1.
И далее перечисляет: наиболее авторитетных наставников имама Умар-хаджи из сел. Шали, Ногай-Мирза-хаджи, Бисултан-хаджи и Хамбе-хаджи. «Эти муллы, более чем остальные, — заключает автор, — вели агитацию за признание его (Ушурмы) имамом»98. Сведения эти заимствованы автором из статьи Н. А. Смирнова, опубликованной в 1950 г.". Однако, при цитировании допущена некоторая неточность. Н. А. Смирнов писал, что около
Ушурмы «по-видимому еще до его выступления уже сформировался небольшой штат учителей и наставников». Упустив слово, повидимому Ш. Б. Ахмадов придал мысли своего учителя несколько
иную окраску. Но дело не только в этом. Приводя вслед за Н. А.
Смирновым список лиц, занимавшихся обучением Ушурмы, без
всякого объяснения почему именно они занялись обучением шейха, прямо утверждает, что указанные лица подготовили и использовали предводителя горцев» в антиправительственных целях».
Не противоречит ли все это авторской концепции монографии?
Правда, через несколько страниц он пишет: «Можно считать, что
не столько религиозные проповеди и чудеса (без ковычек) шей-хаМансура, сколько реально сложившаяся обстановка и воля народных
масс сыграли решающую роль в переходе Мансура к открытой
военно-политической деятельности, когда острие его религиозной
пропаганды теперь направлено на организацию масс, на борьбу
против усилившихся действий колониальных властей»100. В
публикуемой ниже работе поднимается важный во всех отношениях вопрос о поддержке шейха Мансура соседними народами.
А. Беннегсен подчеркивает, что война вспыхнула на всем протяжении «Кавказской» линии, от Кубани до Терека». Утверждается
так же, что владетели Кабарды, Осетии, ханы Аварии и КазнКумуха, Шамхал Тарковский и др. правители Дагестана пись30
мённо обещали, или даже включились в эту борьбу. Однако, при1
сылка любезных писем еще не является доказательством того;
что упомянутые владетели включились в борьбу под водительством Мансура. И все же утверждения нашего автора находят поддержку у современных исследователей. Мысль А. Беннегсена дословно повторена в монографии Ш. Б. Ахмадова. «Движение горцев, — пишет он, — началось на всей протяженности Кавказской
линии от Кубани до Терека»101 УНомянув о сучувствпи Ушурме
владетелей Дагестана без каких-либо комментариев, он цитирует
письмо эндреевского владетеля Али-Султана Камбулатова, рассказывающее о том, что к Мансуру примкнули даже азербайджанцы: «шекинцы, шнрванцы, кубинцы», а так же дагестанские
селения, дербентцы, тарковцы и др.102. Об участии в движении
шейха Мансура, особенно на первом этапе, жителей пограничных
районов Дагестана мы имели возможность писать ранее. Здесь
же не вдаваясь в подробности об участии азербайджанцев в движении, укажем, что Ума-хан аварский на обращение шейха Мансура оказать ему воинскую помощь ответил письмом следующего
содержания: «Ты предлагаешь мне и дагестанскому народу, —писал он, — чтобы подобно населению, подчиняющихся тебе чеченских районов, и отсюда народы пошли ... сражаться с русскими,
но известно, что подобные действия перед русской державой не
достигнут цели и станут причиной гибели дагестанцев. Поэтому
в твоем деле я не могу быть тебе союзником»100. И об этом владетель Аварии известил русские власти на Кавказе. 12 августа
1786 г. Кавказскому генерал-губернатору П. С. Потемкину он писал: «просил у меня чеченского общества ших имам Мансур помощи, но токмо оной я ему не дал, наблюдая, чтоб прямая моя с
вами дружба и расположение мое на услуги Е. В. была не нарушима»104. Аналогичные ответы дали Мансуру шамхал Тарковский,
Магомед-хан Кази-Кумухский и Кюринский, кади Табасарана и
др.105. В марте 1786 г. посланник Кайтагского владетеля ген. П. С.
Потемкину сообщал: «Уцмий шиха и прочих... не во что их вменяет
и уверен, что они устоять не могут противу Е. И. В. сил и ест-ли б
позволила Е. В. их искоренить, то в скорости и дух истреблен
будет. Но видно, что государыня не желает, чтобы была пролита
кровь»106. Табасаранский кади не без раздражения писал: «...о
подвигах и делах назвавшегося имамом (т. е. Ушурмы — В. Г.)
слышно, но они противны... закону и священному нашему писанию
(имеется в виду Коран — В. Г.). Во-первых, в том, что «упущение
поста и богослужение он уже возбраняет», во-вторых, «богослужение
он отправляет не так, как по закону следует». И наконец, в-третьих,
— «чинит поборы с народа и приемлет подарки»107. Эту выдержку
из документа цитирует в своей монографии Ш. Б. Ахмадов.. И тут
же утверждает что «в то же время муллы и кадии, видя
популярность среди горских народов проповедей Мансура, не могли
открыто выступать против него»107. Об отказе владетелей Дагестана
Ушурме было известно и кавказскому ко31
мандованию России. «О собрание лжё-пророка разведал, -- писал
он в 1786 г. в своем рапорте ген. П. Потемкин, — кроме чеченцев, никого нет»108. Даже когда стали муссировать слухи о якобы
оказываемой владетелями Дагестана Ушурме помощи, ген. П. Потемкин категорично писал, что «это не вероятно» и «не видно
чтобы народы в нему стекались». Просьба Мансура о помощи в
Дагестане «во всех местах находит отказ»109. Это мнение в наше
время как будто поддерживает А. Д. Яндаров. «Будучи не в силах
объединить горцев Чечни и Дагестана, — пишет он, — в прочное
боеспособное государство для сопротивления царизму, он (Ушурма •— В. Г.) перебирается на западный Кавказ, питая смутные
надежды на возможность взаимодействия с Турцией в период очередной русско-турецкой войны, на помощь этой страны в борьбе
против царизма»110. В чем тут дело? Трудно даже поверить, что
такое могло случиться. Ведь жители Дагестана и Чечни, издревле
проживая бок о бок, во всякие трудные времена и особенно
когда они подвергались иноземным нашествиям, всегда подерживали друг друга. И не раз с оружием в руках защищали свою
свободу и независимость. Почему же в таком случае в конце XVIII в.
произошло несвойственное и необычное явление. В настоящее
время ответить на эти вопросы однозначно не представляется возможным. Можно только сказать, что эта важная, во всех отношениях проблема нуждается в специальном изучении. Необходимо,
не закрывая глаза на факты, постараться дать объективный ответ
на этот вопрос. И при этом, ни в коем случае, повторюсь, нельзя
исторические версии преподносить читателям, как исторические
факты. Известно, и об этом многократно писано, что многочисленные эмиссары Высокой Порты в конце XVIII в., как впрочем и
раннее, вели подрывную деятельность, стараясь использовать горские отряды в своих корыстных целях. Такого рода факты очевидно и послужили основанием для того, чтобы объявить движение
Ушурмы инспирированным османами. Однако, даже в годы огульного охаивания, ни один из исследователей, писавших о движении
шейха Мансура не привел достоверных фактов, прямо указывающих на это обстоятельство. Наш автор предложил свою концепцию, которая сводится к тому, что турецкая администрация не
только не приложила усилий в организации выступления горцев
Северо-Восточного Кавказа под водительством Ушурмы, но и узнав об этом движенеии, н на шутку обеспокоилась. Османы были
встревожены, как бы не заразившись примером Ушурмы, горцы
подвластных султану территорий не поднялись на освободительную борьбу против Порты. Это мнение нашло поддержку у автора
монографии «Имам Мансур»112.
Из всего вышесказанного видно, что проблема истории наиболее крупного выступления на Северном Кавказе в конце XVIII в.
далека от своего окончательного решения. Повторюсь кавказоведам
еще предстоит провести целенаправленную кропотливую изыскательную работу. Необходимо продолжить фронтальное обследова-
ние материалов, хранящихся в России, Грузии и особенно в странах Ближнего Востока и Западной Европы. Крайне . необходимо
обследовать так же районы, где разворачивались события, происходившие в 1785 — 1791 гг., собрать и проанализоровать все, что
осталось в народной памяти о движении шейха Мансура. Хочется верить, что в этом благородном деле окажется полезным ir•нижепубликуемое произведение.
Проф. В. Г. Таджпев.
32
3 Заказ 444
! Cabiers du Monde Russe et Soveti ane № 2 T. V., AvriL — Juin 1964
P. 159—205.
2 О движении горцев под руководством Шамиля (материалы сессии Дагестанского филиала Академии наук СССР). Махачкала, 1957. Материалы
Московской сессии, к сожалению, не были опубликованы.
3 Т а м ж е. С. 249. См. так же: К дискуссии о характере
движения ,гор цев Дагестана под руководством Шамиля,—Вопросы истории, 1957, № 1.
4 Цит по сохранившемуся у автора этих строк экземпляру «Основные
выводы», к которым пришла Московская конференция 19 ноября 1956 г.
5 Русско-дагестанские отношения в XVIII—начале XIX в. (соб. док.) Моск8
ва, «Наука», 1988. С, 191, 196 и др. Далее РДО.
; ЦГАРД, ф,
Кизлярскпй комендант, Оп. I, Д. 18. Л. 109—126, 7 Терещенко Л.
Лжепророк Мансур —жур. «Сын Отечества» СПб, 1850,
;№ 15 — 16,
f[ Ханыков Н. П. О мюридах. Газ. Кавказ, 18-17. № 15. u К,азим-бек М,
Мюридизм и Шамиль. -- Избранные произведения. Баку,
«Эльм», 1985. С. 41. 10 Новоковскин М. М. Краткий исторический очерк
Сев. Кавказа, рукоп.
ХПБ Пуб. библиотека Ф. 6. Оп. I. Д. 6135. Л, 106. .У Дубровин Н.
История воины н владычества русских на Кавказе. Т. 2. кн. 2. СПБ,
1886. С. 86.
12 Т а м же. С. 233.
13
Там же. С. 103.
14 Т ч м же. С. 247.
15
Цит. Вопросы истории, религии и атеизма. М., 1950. С. 13 (Далее ВИРА),
1? ВИРА С. 13..
17 Та м же. С. 14.
18 Потто В. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах- и
биографиях. Т. 1. кн. I. Очерк XII, СПБ. 1897. С. 143 — 159.
9 Лавров А. И. Кавказ после Великого Петра. — Покоренный Кавказ.
Очерки. СПБ, 1904. 20 Прозитлев Г. Шейх Мансур (материалы для
истории Кавказской войны)
Ставрополь. 1912. 21 Джевдет-Паша. Описание событий в Грузни и
Черкессии по отношению
к Оттоманской империи от 1492 -- 1202 хиджири. — Русский архив.
1887...Т. I. С. 375.
33
49 Вопросы истории, 1950, № 10. С. 19 —39. so
ВИРА ... С. 32.
51
Там же. С. 34.
52 ВИРА... С. 62—63.
53 А х м а д о в Ш . Б . Н а р о д н о е д в и ж е н и е в Ч е ч н е в к о н ц е X V I I I в . ( а в т о р е ф .
на с о ис к. ст е пе ни к. и. н. М. , 1 97 4. С . 4 . ) . Е го же. И ма м М а нс у р... С. 38.
54 Очерки по истории Дагестана, вып. I, Махачкала, 1950. С. 126.
55
Магомедов Р. М. Общественно-экономический и политический строй
Дагестана в XVIII—начале XIX в, Махачкала, 1957. С. 356 —357.
56
Очерки истории Дагестана, Том I Махачкала, 1957. С. 210 —237.
57 Там же. С. 176.
58 Ц Г В И А , Ф . 5 2 . Д . 3 7 7 . Л . 4 7 .
59 И с то р ия Каба рд ы, М, « На ук а», 1 95 7. С. 63 — 6 4.
60
Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе в XVI—XIX вв. М., 1958.
С. 134 — 135.
61
Б лиев М. М. Присоединение Северно й Осетии к России. Орджоник идзе,
1959. С. 100 — 101.
са
Клиев М. М. Осетия и первой трети XIX в. Орджоникидзе, 1964. С. 50.
< ;3 История Кабардино-Балкарской АССР. Т. I. M., «Паука», 1967. С. 158.
64
Там ж е. С. 173 — 174.
65
Истор ия Дагестана. Т. I. М., 1967. С. 395 — 396.
w
-' Т а м /к е.
( /
' Очерки истории Мечено Ингушской АССР, Т, I. Грозный, 1967. С, 87, '•8
Магомедов Р. М. История Дагестана. Махачка ла, 1968. С. 230 —231. 0 9
А хм а до в Ш. Б. На р од ное д виж е ние в Ч е чне в ко нце X VI I! в. (а вт ор е ф. на
соиск. степени к. п. н.) М., 1!'74. С. 8 —9.
70
Боцвадзе Т. Д. Народы Северного Кавказа во взаимоотношениях России
с Грузнем, Тбилиси, «Мецнпсреба», 197 4. С. 83.
71
Га л о ян Г. А. Р осс ия и на ро ды З ак а вказ ья. М, « Мыс л ь», 1 9 7 6. С. 10 6.
72
Киняпипа II. С., Б лиев М. /VI.. Дегоев В. В. Кавказ и Средняя Азия во
внешней политике России. М., и,', во МГУ, 1984. С. 65 —67.
73
История народов Северн ого Кавказа с древнейших времен до конца
XVIII в. М., «Наук;г>, 1988. С 453 —455.
74
Т а м ж с С. 456.
75—77 Щсйх Мансур и освободительная борьба народов Северного Кавказа
н последней трети XVIII в. (тезисы докладов н сообщений), Грозный,
1992.
78
Шейх Ма нсур и ос в обод и т е л ь н ая бор ьба народо в Северного Кавказа в
последней трети XVI11 в. Грозный, 191)2. С. 38 —39.
78а
Ибрагимбейли Х.-М. О правде истории н научной добросовестности.
В кн. Народно-освободительное движение горцев Дагестана н Чечни в
2 0 • 5 0 - х г о д а х X I X в. ( М а т е р иа л ы на у ч н о й к о нф е р е н ци и 2 0 — 2 2 ию л я
1989 г., Махачкала, 1994. С. 42.
'" А х м а до в Ш . Б . И ма м М а нс у р . Г р о з н ы й, нз - в о « К и нг а » , 1 9 9 1 . С . 3 — 2 8 7 . so
Т а м ж с. С. 3.
81
ИНСК кн. I. M., «Пука», 1988. С. 366 —371.
82
Гаджиев В. Г. Роль России в истории Дагестана. М., «Наука», 1965.
С. 1 0 4 — 10 5.
22 Т а м ж е. С, 382.
23 Т а м ж е, С. 378.
24
Юсупов М. М. Шейх-Мансур в исторической памяти народа — Шейх
М ан с ур и ос в об од и те ль н ая б орь ба на род ов С е ве рн ог о К авк аз а в п ос ле д
ней трети XVIII в. (тезисы докладов) Грозный, 1992. С. 35 — 36.
25 Хожаев Д. А.-А. Некоторые семейные предания об Ушурме. Там же.
С. 40—42.
26 Р ук. ф он д И И Я Л . Ф . I . д ок . 2 9.
27
См. Алкадарн. Асари Дагестан. С. 1 1 4 .
28 Т а м ж е.
29 Сборник сведений о кавказских горцах, выи. VI, Тифлис, 1872,
(далее ССОКГ)
30 Чечня и чеченцы. Из-во «Санан». Элиста, 1990. С. 103.
31 Акты Кавказской археографической комиссии. Т. ХП. С. 1403,
(далее АКАК).
32
Алкадари Г.-Э. Асарн Дагестан... С. 114.
33 Ал кад ари Г .- Э. Ди ван а л Ма м нун . Те мн р - хан- Ш ура. 1913. С . 60.
з* Т а м ж е.
35 Соколов О. Д.. Покровский М. Н. Советская историческая наука. М.,
«Наука», 1970. С. 114.
36
П окров с ки й М . Н . Д ип лом а т ия и в ойн ы ца р ск ой Р ос си и в XI X с толе ти и .
М, 1923. С. 208.
Я7
Яндаров А. Д. Введение к кн. Ахмадова Ш. Б. «Имам Мансур» (народноосвободительное движение в Чечне и на Сев. Кавказе в конце XVIII в.
Грозный, «Книга». 1991. С. 7.
З7 .а Я н д ар ов А . Д . Ш е й х М а н с у р в ос в об од и те ль н о м д в и ж е н и и г о рц е в
Северного Кавказа в конце XVIII в. Шейх Мансур ... Тезисы докладов,..
Грозный, 1992. С. 6.
38
Сб. О тех, кого называли абреками. Грозный, 1927.
зэ Там же. С. 153.
40 С к и т с к и й Б . В . С о ц и а л ьн ы й х а р а к т е р д в и ж е н ия и ма м а М а нс у р а — И з
вестия 2-го северо-кавказского педагогического института им. Гадиева.
Т . I X. Ор дж о ни к идзе , 1 9 3 2. С. 9 7 — 12 6.
41 Т а м ж е. С. 98.
« Там же. С. 126.
«Там ж е. С. 98.
44 В и н о гр а до в А. Ш ей х М а нс ур ( Б иб л ио те ка « Ог о не к ») М., 1 9 3 4.
45 Б у ш у е в С. К . Б о р ьб а г о р ц е в з а н е з а в и с и м о с т ь п о д р у к о во д с т во м Ш а м и л я .
М.-Л., 1939. С. 16 —17.
46 Магомедов Р. М. Борьба Дагестана и Чечни за независимость под
р у к о водс т во м Ша м ил я. Ма ха чк а ла, 1 93 8. С. 19.
О н ж е . Б о р ьб а Да ге с т а н а и Ч еч н и з а н е з а ви с и мо с т ь по д р у к о во д с т во м
Ш а мил я. Ма ха ч ка ла. 1 99 1. С. 1 9
47 В о пр о с ы И с т о р и и , 1 9 4 7 . № 1 1 . С . 1 3 4 — 1 4 1 . Г ад ж ие в В. Г . Д виж е ние
к а вк а з с к их г о р ц е в п о д р у к о во д с т во м Ш а м и л я в ис т о р иче с к о й л ит е р а т у р е .
Махачкала, 1956. С. 18.
48 См и р н о в Н . А . Т у р е ц к а я а г е н т у р а п о д ф л а г о м ис л а ма ( в о с с т а ние ш е й х а
Мансура на Северном Кавказе). ВИРА М., «Наука», 1950. С. 11 —63.
3*
35
83 Т а м ж е. С, 85,
84 Кабардино-русские отношения. Т. II. М., «Наука», 1957. Русско-дагестан
ские отношения в XVIII —начале XIX в. (сб. док.) М.,. «Наука», 1988.
85 Джевдет-Паша. Указ. соч. С. 372.
86 АКАК Т. I. С. 82.
87 Дру жинин а Е. И. К ючук -Кайнарджийский мир. М., *Наука», 1955. С. 108.
88 Лаудаев У. Указ. соч. С. 103.
89 Ахмадов Ш . Б. Указ. соч. С. 86.
90 Шейх-Мансур (тезисы докладов). С. 43.
91 Ахмадов Ш. Б. Указ. соч. С. 87.
92 Муталимов Т. Об одном источнике о личности шейха Мансура. Шейх
Мансур (тезисы док.), Грозный, 1992. С. 43.
93 ВИРА... С. 23.
94 Т а м ж е.
95 Хож аев Д.. А. -А. Некоторые семейные предания об Уш урм е (тезисы док.)
С. 41.
96 Ахмадов Ш. Б. Указ. соч. С. 86.
Уб.а рд о С . 198.
U7_98 Ахмадов Ш. Б. Указ. соч. С. 92 —93,
99 ВИРА... С. 24.
юо Ахм адов Ш . Б. Указ. соч. С. 100.
101 Ахмадов Ш. Б. Указ. соч. С. 152.
Ю 2 Т а м ж е . С . 1 51.
юз Алкадири Г.-Э. Указ. соч. С. 113—114,
104- РДО... С. 198.
юз ЦГВИА, Ф. 52 Д. 366. Ч. I. Л. 48; Ч. II. Л. 65; Ч. IV. Л. 95 и др.
Ю8 РДО... С. 290.
Ю 7 ЦГВИА Ф. 52. Д. 350. Ч. 5. Л. 9.
Ю7-а Ахмадов Ш. Б. Указ. соч. С. 92.
юз Ц ГВ И А Ф. 52. Д. 366. Ч , I I. Л. 65.
Ю9 Там же. Л. 93.
по Яндаров А. Д. Введение к кн. Ахмадов Ш . Б. Указ. соч. С. 8.
Ахмадов Ш. Б. Указ. соч. С. 101—104. И '
Та м ж е. У каз . с оч . С . 225 — 2 2 7 .
«На противоположном берегу реки Сунжи в селении Алды появился проповедник и начал предсказывать о наступлении событий
и подчиняет своей воле суеверный народ, подвергнутый в тупое
невежество, претендует на способность откровения»8. Таким коротким докладом, адресовнным 8 марта 1795 г. генералу П. С.
Потемкину, генерал-майор Пеутлинг сообщал о появлении широкого религиозного движения, которое поднимают горские племена Кавказа против России.
Этот окутанный легендой пророк был чеченец Ушурма, более
известный под именем «шейха» или «имама» Мансура. Он являл ся предшественником имамов Гази-Магомеда, Гамзат-бея и Шамиля. Шейх-Мансур был первым, кто объявил «газават» —
священную войну против захватчиков неверных». Много научного
и романтичного было написано о Шамиле, его соратниках, людях
легендарных, эпопея которых привлекла благосклонную симпатию не только современников мусульман, но также и русскую ннтеллегенцию* и даже самого Карла Маркса.
Дела Шейха Мансура за полвека до Шамиля скрыты таинственностью, но между тем никто из предводителей горцев не вызвал и не возбуждает столько страсти, как этот удивительный человек, один из наиболее интересных на Кавказе в стране с таким
числом выдающихся личностей и с широкой окраской.
Найденные осенью 1962 г. в архивах Оттоманской Империи в
Стамбуле некоторые подлинные документы, относящиеся к Шейху Майсуру побудили нас написать этот короткий очерк, относящийся к истории Кавказа XVIII века.
* См. В. Г. Гаджиев. А. М. Пикман. Прогрессивные деятели России о народноосвободительной борьбе под водительством Шамиля, Ростов-на-Дону, 1994 г.
37
мало из непосредственно от самого шейха документов, его союз'ников, адресованных им.
Архивы Отоманской Империи содержат много интересных материалов, но трудно доступных. До настоящего времени мы смогли разыскать в архивах du Bas Vekalem et du Palais de Tepkari
(архивах «Государственного Совета и в музее дворца» следующие
документы, относящиеся непосредственно к шейху Мансуру.
1. ШЕЙХ МАНСУР В ИСТОРИИ И В ЛЕГЕНДЕ
I. РУССКИЕ И ТУРЕЦКИЕ АРХИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
Ни один западный историк до настоящего времени не имел
доступа к русским архивным документам, относящимся к Шейху
Мансуру.
В большой статье, посвященной ему 4, Н. А. Смирнов перечисляет все, что он использовал и что имеется в Центральном Государственном Архиве Древних Актов (ЦГАДА). Среди них имеется небольшое письмо на арабском языке, не подписанное, но на
котором имеется печать некоего «имама Аль-Мансура», адресованное 18 апреля 1786 г. бригадному генералу Вешнякову, коменданту крепости Кизляра 5.
Другие документы ЦГАДА представляют допрос Шейха Мансура после его пленения генеральным секретарем «тайной экспедиции» Щитковским 6 , также показания бывшего сподвижника
Шейха Мансура Дола, князя Малой Кабарды 7 и кумыка Етта
Батирмурзина в 1786 г.8 и особенно многие донесения русского командования «Кавказской линии», часто сопровождаемые донесениями лазутчиков, направляемых в горы.
В Центральном Государственном Военно-Историческом Архиве9
хранятся документы: ценные переводы писем на арабском языке
Шейха Мансура к князю Кабарды, предлагающие ему порвать
союз с русскими10. Часть этих документов помещена в публикации
«Русско-Кабардинские отношения»11.
Документы находятся в Центральном Архиве Республики Дагестан. X. М. Хашаев упоминает об их существовании в своем
труде по социальной структуре Дагестана в XIX веке12. Однако он
не перечисляет их13. Сведения о движении шейха Мансура содержатся также в русских дипломатических, главным образом в донесениях Булгакова, русского посланика в Константинополе, адресованных 29 августа 1786 г. Екатерине II сообщениях об отправке турецкого студента теолога с заданием к шейху Мансуру. Этот
документ был опубликован в сборнике Русского Исторического
общества.
Если сослаться на Смирнова и советских историков, которые
изучают восстание шейха Мансура по документам русского архива, то будет видно, что они содержат главным образом сообщения,
идущие от официальных представителей русской власти и очень
П. ДОКУМЕНТЫ ИСХОДЯЩИЕ ОТ САМОГО ШЕЙХА МАНСУРА
Письмо на турецком языке, адресованное Великому Визиру, и
котором шейх Мансур заявляет, что ему была поручена самим богом и пророком «Мохаметом миссия священной войны» и, что он
радуется недалекому вступлению в войну Турции с Россией. Письмо не датировано. (Докум. № 1351/а» des Hatt-i Humayun des
Archives du Bds Vecaeet).
Письмо на турецком языке, адресованное губернатору Анапы и
ответ на адресованное перед этим послание губернатора шейху
Мансуру (но этого посланий мы не нашли). В этом письме шейх
заявляет о своей готовности к действиям против «неверных».
Управление архивов Гос. совета относит этот документ к 1200г.
турецкого летоисчисления, соответственно к ноябрю 1785.; вернее/будет отнести к октябрю 1786 г. (Докум. № 1351 des Hatt-i
Humayn.).
На письме имеется квадратная печать имама Мансура к населению Дагестана, обязывающая к строгому соблюдению законов
Ислама. Оба письма не датированы, но они наверняка относятся
к началу публичных пророческих выступлений имама (весна
1785.) (Докум. № 1247 — 1248) des Hatt-i Humayn.).
Переведенное на турецкий язык письмо (возможно с дагест.
или черкесского языков) адресованное Падишаху, датированное
первым днем месяца Шаабана* 1199 г. 9 июня 1785г. В этом письме имам объявляет себя верноподданным слугой турецкой Империи. (Докум. № 4304) (des Archives du Museedu Palaisde Topkapi)
2-° Донесения разных турецких властей, касающиеся шейха Мансура. Одним из самых старых является интересный документ (это
частное письмо), отправленное турецким офицером с неразборчивой подписью из одной из турецких крепостей погранич ных с Кубанью, адресованное своему другу, живущему в Стам буле.
Офицер выражает свое возмущение перед безразличием и неэффективными действиями турецких властей, свое отвращение к
туземному населению. В письме он между прочим упоминает о появлении в той местности посланца от «человека, которого именуют
* Шаббан - восьмой месяц мусульманского года.
имамом Майсуром». Архив относит это письмо к-1198 г. (1783 —
1784). (Докум. № 941 des Hatt-i Humayn.).
Вторым в хронологическом порядке является рапорт, датированный 9 июня 1785 г., от поверенного в делах Великого Визиря
по возвращении из поездки Sogugak — Согугак, т. е. Сунжук-кала
(докум. № 43.04/II des Archives du Palais de'Topkapi)
Большинство других документов относятся ко второй половине
1785. г.,. так сказать к началу газавата. Большую часть составляют
доклады Великому Визару коменданта крепости Сунжук-калы
около теперешнего Новороссийска), Али Паши и его приемника
Биганзаде Алп-Паши:
Первый, датированный началом сентября 1785 г. является полный текст словесного доклада Али Ага, адьютанта коменданта
Сунжук-калы и коменданта укрепления (Hagilar) Хажилар, это
подробный и точный пересказ первого сражения имама с русскими (док. № 1011/des Hatt-i Humayn). Доклад продолжен рапортом самого Али паши от 5 сентября 1785 г., который уточняет сообщения словесного доклада (Докум. № 1011/ф) От того же АлиПаши имеется ещё один рапорт, который невозможно датиро вать15, но наверняка ранее октября 1785 г., передающий рассказ
двух паломников мусульман, одного кумыка и некоего бухарца,
которые имели свидание с имамом в горах Чечни в начале 1785 г.
(Докум. № 4034/1 des Arhives de Topkapl).
Другие донесения из Сунжук-калы были написаны Биганзаде
Али-пашою, назначенным комендантом крепости в октябре 1785 г.
Вот они:
Сводка рапорта от 16 ноября 1785 г. (12 Muharrem 1199) составленная по отчёту эмиссара отправленного в Чечне 16. Рапорт
содержит текст двух писем посланных шейхом Майсуром коменданту Сунжук-калы и Великому Визиру. (Докум. № 1305/des
Hatt-i Humayn).
Рапорт от 28 ноября 1785 п. (25 Muharrem 1199) в котором комендант Сунжук-калы выражает свое беспокойство поведением
имама, действиями, способными нарушить добрые отношения Турецкой Империи с Россией (Докум. № 1349/des Hatt-i Hiimayn).
Две другие копии рапорта фигурируют в коллекции des Hatt-i
Humayn. №№ 1348 и 1350).
Недатированная записка коменданта Сунжук-калы, приложенная к письму на черкесском языке, описывающему действия шейха Мансура. Перевод этого письма с черкесского на турецкий
язык был к записке приложен (Докум. № 4304/Ides Arhives de
Topkapl).
Другие документы 1785 г. касающиеся шейха Мансура, включающие рапорт губернатора (вали) Чилдира от 5 сентября 1785 г.
адресованный министру финансов Ибрагим Бею в ответ на анке Muharrem (Мухаррам) — первый месяц мусульманского года,
40
ту, произведённую Великим Визиром (из коллекции des Hatt-i
Humayn, № 801).
Для 1785 г. мы имеем также три доклада представленных Падишаху Великим Внзаром:
Документ № 1011 des Hatt-i Humayn является представление
Султану, в переводе с черкесского языка письмо от шейха Мансура (Докум. № 4305/III des Arhives de Topkapl) и донесения о состоянии военных приготовлений турок на Кавказе. Среди возмож ных союзников Турции персонально числится шейх Мансур.
Докум. № 101 I/a des Hatt-i Humayn Султану докладывается
сводка рапорта Али Паши (Комендантский адъютант) Сунжук кале (Докум. № 1011 (В— 1011/d—1011/Е и 1011/f—des Hatt-i
Humayn cite plus haut).
Докум. № 1352 des Hatt-i Humayn вернее всего, позднее ноября 1785 г., приложенный к сводке рапорта Биганзаде Али Паши
(Докум. № 1305 des Hatt-i Hiimayn, cite plus haut).
На этих трёх рапортах имеются пометки рукою Султана Абдул
Гамида I.*
Для периода позднее 1785 г. турецкие документы очень редки.
Мы нашли только один документ упоминающий шейха Мансура:
рапорт-сводка Сулеймана Паши, губернатора Чилдира, датированный 24 октября 1787 г. (Докум. № 1308 Hatt-iHihnayn).
Сведения о шейхе Мансуре.
Потребовалось очень мало времени после его выступления,
чтобы личность первого «Кавказского сопротивленца» вызвала интерес среди русских и иностранных историков публицистов.
Первый раз шейх Мансур описывается академиком П. Г. Бутковым, который отправился на Кавказ и видел шейха сейчас же после его пленения в Анапе в 1791 г. 17 Бутков представляет его как
«ложного пророка», «бунтовщиком» и «бродягой». Этот субъективный взгляд поддерживает другой академик Н. Дубровин, в
своём документальном труде «История войны на Кавказе». У дагестанца Гасана Алкадари 19 в его труде по истории Дагестана
шейх Мансуру уделено немного внимания. Он утверждает, что
шейх Майсур был направлен в Чечню и Дагестан турками*.
На западе шейх Мансур получил неожиданную известность.
Итальянский журналист Анкона в статье, появившейся в 1881 г. в
итальянском журнале Fantulla della Damenica обращает на него
внимание широкого круга читателей. Приняв за основу информацию, так называемого им «письма и воспоминания шейха Мансура» Ърган Оглы (откуда такое звание?), которое профессор университета в Турине, доктор Оттино нашёл в архивах пьемонскою
* Правил 1774 — 1789 гг.
* См. предисловие С,
княжества, Анкона делает из шейха Мансура, «Самодержца Курдистана, Армении и Кавказа», итальянского монаха Жиованна
Баттиста Биетти, принадлежавшего к ордену «Братьев проповедников». Это романтическая фантазия обеспечил-а огромный успех.
Подхваченная первый раз во Франции журналистом Ганиером в
«Новом обозрении» 1884 г.20 версия Анкона была принята, как
верная некоторыми русскими историками. Первая статья, озаглавленная» «Авантюрист XVIII века», появилась в 1884 г. в «Русской мысли» в Петербурге. Подтверждая его итальянское происхождение, анонимный автор этой статьи, представляет шейха
Мансура как великого религиозного реформатора, командующего
80000-ным войском, во главе которого он захватил Эрзерум и Тифлис прежде, чем был схвачен русскими и сослан в Соловецкий монастырь. Подобная ошеломляющая история была, с небольшим
изменением, воспроизведена русским историком В. Потто22 и
А. Лавровым23 и позднее, в 1912г. Г. Прозрителевым24.
Более подробный обзор восстания шейха Мансура начинается с
М. Н. Покровского, который посвещает много страниц восторженных симпатий тому, кого он называет «первым кавказским революционером, умершим в ссылке на далёком Севере», борцом за
национальное освобождение горцев».
Взгляды Покровского вскрылись советскими историками, которые относились с глубокими симпатиями к этому человеку до
1950 г. Чеченский историк 3. Шерипов опубликовал в 1927 г. в
Грозном биографической очерк о шейхе Мансуре26, составленный
большей частью на чеченских и дагестанских народных легендах,
чтимого ими как чудотворца мусульманами Кавказа и ожидавших «его второго пришествия». Шерипов отзывается о шейхе как
о «борце за свободу горцев Кавказа» и объясняет большую популярность шейха «величием и чистотой своего религиозного убеждения». В 1934 г. появился очерк А. Виноградова 27 более близкий
к роману «о плаще и шпаге», чем к научному труду. Скопированный с очерка «Авантюрист XVIII века», обрисованный более
возвышенно, Виноградов превратил шейха Мансура в итальянского
монаха Растригу. Более серьёзным был очерк Б. В. Скитского,
появившийся в 1932 г. в Орджоникидзе28. Автор анализирует экономические и социальное условия в рамках времени восстания
шейха Мансура. Скитский говорит, что движение шейха Мансура
было направлено одновременно против эксплуатации туземцев,
против дагестанских феодалов и царского колониализма; религиозные требования с трудом вуалировали «демократичность и народность» движения. Шейх Мансур представлен как действительный «революционер».
В 1950 г. официальное отношение советских историографов радикально изменилось к движению шейха Мансура и одновременно появились два очерка Н. А. Смирнова «Вопросы истории»29 и
«Вопросы истории религии и атеизма» 30. Эти очерки сопровож48
даемые бесчисленными восторженными статьями, появившимися
в ту же эпоху, с целью отвергнуть характер «глубоко реакционной», антинародной и антинациональной «борьбы народов объединившихся против русского царизма. На шейха Мансура падает
равная доля немилости, как и на имама Шамиля, в Дагестане,
или на Осана Кенесари Касимова в казахских степях, а также и
на всех тех, которые в XVIII и XIX веках сопротивлялись русским захватам. Смирнов отрицает антифеодальный и анти-национальный характер движения Мансура и считает его «турецким
агентом», подкупленным Турцией, чтобы помешать сближению
кавказских племён с русским народом.
Известно, что после 1954 г. тенденция советских историков к
национальному движению XVIII и XIX веков, несколько смягчилась. Так например, имам Шамиль не будучи полностью «реабилитирован», оценивается с большой объективностью31. Что же получается в данном случае с его предшественником шейхом Мансуром? Его действия являются до сего времени серьёзно осуждаемыми. В своём очерке о русской политике на Кавказе, опубликованном в 1958 г.32, Смирнов подтверждает свой взгляд 1950 г.,
но авторы более поздних трудов, посвященных истории Дагестана, предпочитают избегать этот вопрос33.
Таким образом, эта давнишняя история шейха Мансура не
прекращает возбуждать споров и, смысл его движения ясно и
объективно, не был еще окончательно восстановлен. Пожелаем,
чтобы документы, из архивов Турецкой Империи которые нам
удалось обнаружить, более ясно осветили эти страницы истории
России и Кавказа.
II. СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ КОНЦА XVIII ВЕКА
Социальные условия.
В 1785 г., когда впервые появились публичные пророческие
выступления шейха Мансура, в Екатиринодаре было образовано
Кавказское Наместничество, власть которого распространилась на
всю территорию, контролируемую Россией от Чёрного моря до
Каспийского. Продвижение русских в горы принимало активные
формы, развязывая то, что русские историки называют «Кавказской войной».
Причины, близкие и далёкие этих войн, -- очень многочисленны; мы назовём одновременно, экономические, социальные и политические, непосредственно относящиеся к движению шейха Мансура.
В конце XVIII века, Северный Кавказ опустошенный армиями
Надир Шаха, проходившими 1736 — 1741 гг.*, сохранял с боль* Точнее 1732 — 1747 гг,
43
шим трудом традиционное экономическое равновесие34. Бедность
гор представляла слабую возможность существования относительно
плотного населения; сельское хозяйство было примитивно, альпийские пастбища недостаточны для интенсивного животноводства
и на зиму стада перегонялись в Грузию или в предгорные северные
степи. Степи Кубани, Терека и прикаспийские были очень богаты,
сельское хозяйство и интенсивное скотоводство могли не только
удовлетворять надобности населения, но и снабжать излишками
горцев. Обмены между горцами и плоскостными жителями,
которые их кормили, являлись жизненно необходимыми условиями
для народов Кавказа. С захватом же русскими степей от Дона до
Каспия, сделали непрочным такое экономическое равновесие.
История русской колонизации ещё не описывалась детально.
Известно что она началась в XVI в. с попытки основания Тар-ки,
крепость к югу Сунжи основали в 1567г. и переселения в 1587г.
донских казаков на Терек и создавшего рождение «Терского
Воеводства». Но только с 1764 г. подлинное обоснование стало
планомерным с созданием «Новороссийского Губернаторства», с
созданием больших хозяйств с использованием крепостных крестьян. По мысли советских историков35, раздача громадных земельных участков, самых плодородных, Петербургским аристократам, являлось средством, конечно, недостаточным для приостановления разложения крепостного права. В сущности, эта принудительная колонизация36 не давала желанных результатов,
главным образом ввиду трудностей переселения из центральных
губерний крепостных37. Она создавала в то же время разорение
туземного населения.
Но всё же население, свободное или принудительное, новых казачьих колоний38, укрепляло поселённых там с XVI века н создавало для них известное политическое преимущество39. Сильные и
активные как пионеры «Дальнего Запада» (du Far WeJi) Америки, казаки поселенцы представляли авангард России. Проникновение казаков к югу лишало туземное население самых плодородных земель и оттесняло их неумолимо в негостеприимные горы.
Конфликт делался неизбежным.
Перед лицом русской угрозы, горцы Кавказа представляли силу около 1.500.000 человек, разделённых на 20 языковых групп:
Турецкого происхождения (кумыки, карачаевцы, балкары и ногаи), персидской ветви (осетины) и иберо-кавказской (дагестанцы, чеченцы, ингуши, кабардинцы, адыгейцы, абхазцы и аджарцы). За исключением известной группы осетин-христиан все были мусульманами, но Ислам проникал в горы в разные эпохи и
накладывал не одинаковые отпечатки на горцев. Так, религия Пророка Мухамеда пустила глубокие корни в Дагестане, проникнув
туда во времена Халифства Омейядов*, Чеченцы же, Кабарда и
* Омейядские халифы 41—132/661—750—Босворт К. Э. Мусульманские династии (перевод с английского П, А. Грязневич), М,, «Наука», 1971, с, 29, 44
адыгейцы приняли Ислам позже. Зачастую, только правящие
классы были мусульмане, крестьянская же масса оставалась в
идолопоклонстве. Нужна была русская угроза, чтобы горцы Кавказа освоили действительное «мусульманское сознание».
К отсутствию единого языка прибавлялся социальный хаос.
Русские застали население Северного Кавказа в стадии перехода от
кочевого состояния к родовому (по национальности). У племён,
разброшенных по степям (кумыков, кабардинцев и осетин), се мейный строй начал уступать место новым отношениям, общественно территориальным, по национальной структуре, языку и
культуре. Но формирование кабардинцев, кумыков и осетин, как
национальностей, было далеко ещё не завершено и их понима ние принадлежности к отдельной общине, было ещё в зародыше,
во всяком случае недостаточным, чтобы быть основанием для «национального» сопротивления. Другие племена находились в ста дии кочевничества, особенно в горной Чечне, Дагестане и у адыгейцев, самых отсталых в развитии, благодаря географическим
условиям н изолированности от остального мира.
Социальная структура народностей Северного Кавказа изменялась в зависимости от их общего развития. Феодальные от ношения достигли в Кабарде степени совершенства с очень сложной системой правовых отношений. Кабардинская община составляла просвещённую и крепкую пирамиду, имеющую на верши не
князя, различные классы дворянства, затем классы свободных,
крестьян, разные категории крестьян закабалённых и наконец крепостных и рабов.
Феодальная структура была тоже почти хорошо развита у кумыков Дагестана. Сложные вассальные связи были среди производителей: рабы, закабалённые, крестьяне подчинённые как рабы
хозяевам, ханам и бекам и наконец значительный класс свобод ных крестьян. Феодальные связи более ослабленные существовали
также у осетин, где были знатные, свободные крестьяне, подчиненные и рабы.
Развитие других народностей было менее передовое. Адыгейские племена делились на две группы: племена «аристократические» и племена «демократические» у которых знатный класс ещё
не сформировался или же был покорён и изгнан, благодаря нас тоящей «классовой войне». Там, свободные крестьяне составляли
большую часть населения. Наконец у дагестанцев и горных чеченцев существовала, почти не тронутая патриорхальная структура
знатных семейств и кланов, в которых все люди были свободны и
равны и считали себя знатными.
Однако, действительное положение в Дагестане было более
сложным чем мы представили. Начиная с XVIII века, различные
влияния действовали на дагестанские общины. С одной стороны
фе ода ль на я з на ть пос тоя н н о у ве л и ч ива ла о тч у жде н ия з е мл и
у масс производящих и пыталась превратить их в закабалённых;
45
с другой стороны, благодаря сношениям хотя и ограниченным с
соседними племенами и развитию по этой причине торговли, класс
свободных крестьян расслаивался, создавая группы зажиточных
крестьян, которые стремились превратиться в новую аристократию, очень активную и динамичную, иногда враждуя со старой
феодальной знатью, которая искала привилегий, а так же с мас сой бедного крестьянства, которое желала в свою очередь поработить.
По сплоченности экономической, этнической и социальной Кавказ соответствовал крайней распыленности. В XVIII веке ни одно
государство не достигло выхода из хаоса и не могло претендовать
на право объединения народов гор. У кабардинцев и осетин феодальная система развитая до крайности препятствовала объединению племён. В 1748 г. Кабарда имела 32 мелких княжества 41, Дагестан — 15, из них самое значительное ханство Аварское, (1е
khana -j- Avar) насчитывавшие почти 30000 семейств 42; в горах
Чечни и в верхнем Дагестане, общины группировались в малые
союзы, называвшиеся «Вольные общества», иногда совершенно независимые, иногда присоединившиеся вассальными связями, бо лее или менее слабыми, к одному из княжеств.
Сила или слабость сопротивления горцев русскому завоеванию
объясняется социальным положением и, местной политикой. При
нервом контакте с туземным населением русское военное командование искало, в рамках возможного, вступать в дружбу со старым знатным феодалом. Оно удачно добивалось этого в Дагеста не, хуже у адыгейцов, уже поддавшихся влиянию Турции, и час тично в Кабарде. Но всюду, каковы бы не были действительные
политические симпатии, старая местная знать, привилегии которой
признавались новоприбывшими, при конфликтах русских с другими
племенами, оставалась пассивной. За очень редким исключением,
сопротивление знати при конфликте с русскими бывало вообще
слабым, не эффективным, в районах с широко развитой феодаль ной системой: в Кабарде, земле кумыков и в Осетии. Крестьянские массы, положение которых не переставало ухудшаться в те чение XVIII века, благодаря постоянному уменьшению пригодных
земель, урезанных иногда русскими колонистами, а иногда от расширения прав князей на общественные земли, поставляли самых
надёжных бойцов для «священной войны», в которой они видели
битву за национальную независимость и возможность освобождения от феодалов. Зажиточный слой свободных крестьян, самый
враждебный русским, который не признавал устава знати, стихийно встал во главе движения, поддержанный мусульманским
духовенством, очень влиятельным в Дагестане, которое беспокоило, с религиозной точки зрения, присутствие русских.
Ожесточённая борьба против русских была в районах самых
бедных с префеодальной системой: в верхнем Дагестане и в приморских районах Адыгеи и особенно в районах, где общинный
строй сохранял самые архаические формы, в Чечне, которая первая подняла знамя восстания 43.
Таким образом, к концу XVIII века созрели условия для оказания серьёзного сопротивления продвижению русских. Для пол ной эффективности не доставало только поддержки извне, которая могла явиться со стороны двух мусульманских государств,
турецкой империи и Ирана а также от идеологии народа, которая
одна могла объединить разъединённые племена.
II. ВНЕШНИЕ ВЛИЯНИЯ
Географическое положение Кавказа, с границами России, Турции и Ирана, делало из него район вечных и неизбежных споров
между тремя сильными государствами. Состояние разобщенности
горцев не позволяло им активно сопротивляться захватничес ким желаниям сильных соседей. Привычкой стало у малых владетелей, просить или принимать защиту, скорее ^фиктивную чем
реальную, от государств более сильных в данный момент. Так,
можно было видеть князей Кабарды и Дагестана, просящих последовательно и даже одновременно защиты у московского царя, и
Стамбуле у султана, у Крымского хана или у шаха Ирана. Это
политика лавирования началась со времён царствования Ивана
Грозного в XVI веке44. Обещания, клятвы и согласия на протекторат, абсолютно ничего не означали и обязательства чисто формальные, не изменяли сущности положения горцев, остававшихся
недоступными, неприкосновенными и независимыми до XVIII века.
В XVIII веке положение начало меняться, когда три соперничающих государства появились с войсками на Кавказе, стремясь
им завладеть. Россия первая вышла на сцену. Экспедиция Петра
Великого в 1722 г. была остановлена по договору в Петербурге 12
сентября 1723 г.* Иран очистил прикаспийскую территорию до Мазандерана, а плоскостной Дагестан был оставлен под непосредственным управлением России: горные князья признали протек торат. Турецкая интервенция была немного позднее. В 1724. г.
она заняла Западную Грузию и Ширван и получила по Константинопольскому договору ( 12 июня 1724 г.) верховные права на
Средний Дагестан.
В 1732 г. Россия произвела сдвиг. По Рештскому договору,
подкреплённому в 1735 г. договором в Гяндже, Россия вернула
Ирану свои владения в Нижнем Дагестанец оттянула свои силы
на Терек. Надир Шах, в зените своей военной славы, изгнал турок из Ширвана, но потерпел неудачи при попытке захвата горных районов Дагестана, а после его смерти в 1747 г. Иран впал в
* Подробно см. Гаджнев В. Г. Петербургский договор 1723 г. (История
заключения и значение) — Русско-дагестанские взаимоотношения в XV—начале
XX в. Махачкала, 1988.
47
анархию, которая на:полвека приостановила его захватничества.
Дагестан стал независимым. Война России с Турцией в 1735 г. -~1739 г. и договор в Белграде не изменили существенно положение дел на Кавказе. Кабарда была признана, независимой ханом
Крымским, но раздираемая кознями русских и турок, в борьбе за
господство, очутилась в положении томпона между Россией и
Турцией. Воспользовавшись ослаблением Ирана, Турция возвратилась и захватила Грузию.
Новая русско-турецкая война (1768 -- 1774) не была отмечена
ничем существенным для Кавказа, если исключить новую попытку
русских захватить плоскостной Дагестан. Договор в Кючук-Кайнарджн в 1774 г. и Айналы-Кавказская конвенция 1779 г. подтвердила le status qua на Кавказе. Крым и земли Кубани объявлялись
независимыми, а Кабарда номинально (nominalement) подпала
под протекторат (protectorat) России. В 1783 г. Россия аннексировала (аппеха) Крым, что было подтверждено Константинопольской конвенцией 8 января 1784 г. Таким образом, Россия продвинула своп границы к самым предгорьям Кавказа п стала готовиться
к окончательному их штурму. Укрепление «Кавкзской линии»
(liqnc du Caucase), база вторжения активно расширилась;" -' в
1783 г. началось строительство военно-грузинской дороги п в
следующем году -- крепости Владикавказ. По договору и Гооргиевске, 24 июля 1784 г.* Грузия попала под протекторат России.
Со свреГг стороны Турция тоже в 1782 т. заложила основание крепости Анапа и укрепила порты Сунжук-кале, Сухум-кале и Батум.
Два государства, разделённые границей по реке Кубани, лихорадочно готовились помериться силами; каждая из стран старалась привлечь горцев на свою сторону, особенно Кабарду н Дагестан, которые отстаивали свои права на независимость (La
s'uvcrainete)45. Напряженная активность русских и турецких эмиссаров в горах отмечалась в 70—80-х гг. того века. Но н русские и
турки к феодальным князьям только и обращались, власть которых была слабая и не имела достаточного авторитета в массах.
Война была неизбежна, но на этот раз появился новый фактор. В
первый раз, крестьянская масса горцев быстро объединенная шейхом Мансуром приняла участие в конфликте под знаменем «Газавата», (du ghazawat)46. Это конечно было только вспышкой соломы, быстро погашенной русскими войсками, но религиозное движение, которому удалось в течении нескольких лет возбуждать
горцев, оставило глубокие следы. Побежденные, они вновь появились с новоявленными имамами н, успешно разрушая старую социально-политическую структуру страны, были способны храбро
сопротивляться русским завоевателям три четверти века.
* Георгиевский трактат 24 июля 17#3 г. См. Георгиевский трактат. Исследование, документы и фотокопии М. Мачарадзе. Тбилиси, лзд -во Хеловнеба,
1983 г. Подробнее о тех же договорах см. Дружинина Е. И. Кучук -Кайнарджинский мир., М, «Наука», 1955 г.
48
III. «СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА» (17U5 — 1791) А.
Причина возникновения движения.
Нам почти ничего не известно о жизни Шейха Мансура до егЬ
появления предводителем движения весною 1785 г.; за исключе нием некоторых кратких сведений, которые имеются в отчетах при
его допросе секретарем «тайной экспедиции» в 1791 г., хранящие ся
в русских архивах 47 и из рапортов турецких комендантов.
Его настоящее имя 48 Ушурма или Шурма. В момент, когда начались его публичные выступления, ему было 15—16 лет по турецким сведениям 49 а по другим—2650. Это последняя дата, подтверждаемая русскими источниками, кажется более точной. Ро дился он в селении Алды 5 1 в бедной, но свободной чеченской
семье; в молодости он был пастухом и всю свою жизнь оставался
неграмотным, зная наизусть только пять обрядовых молитв и не сколько стихов из Корана 52. Женившись, он имел двух детей, но к
моменту своего «возвеличения» бросил свою жену 53.
Неизвестно к какому времени — возможно к 1780 г. он удалился
в горы для «размышления и очищения». Мансур рассказывает, с
известным юмором, что «слухи о его обращении к честной жиз ни
быстро распространились среди сородичей, так как он изба вился
от желания воровства и грабежей, единственная доброде тель
наших народов» 54 . Во время своих размышлений в горах у Мансура
бывали «видения», в частности двух всадников, послан ных
Пророком Мухаммедом, которые называли его имамом и призывали к
проповедям среди горцев 55 . В 1784 г. он объявил себя, или
заставил признать шейхом и имамом 56 п начал в начале 1785г. свои
публичные проповеди.
Таковы некоторые биографические сведения, которые можно было
извлечь из русских и турецких архивов. Смирнов, который, гово рит
ю таинственности, окружавшей первые годы жизни Мансура,
полагает, что Мансур должен был предварительно пройти «серь езную подготовку», которая создала вокруг него настоящий генеральный штаб ученых советников ,или же, вернее, «турецких агентов» (agants turcs), явившихся специально из Стамбула, чтобы подготовить «священную войну» ( l a Guerre Sainte). Это утверждение
выдвигает два существенных вопроса, возможность связей шейха
Мансура с сектой (tariga soufie), с одной стороны и с другой стороны с Оттоманской Империей.
Намек Смирнова на «мусульманское духовенство», которое
подготовило выступление Шейха Мансура, требует некоторых
разъяснений. Суннитская ветвь Ислама не имела настоящего «духовенства», в конце XVIII века их можно было называть «книжники», знающие арабский язык и имеющие понятие о мусульманских законах. Такие люди не имели в Чечне ни организаций, ни
духовных званий и не имели возможности предпринять какие -либо
политические действия широкого масштаба. Подобно этому
4 Заказ 444
49
как было в Дагестане, в исстари мусульманской земле, вековом
рассаднике ученых теологов. Нужно было выждать в начале
XIX в. выступление члена секты Тариката с его сильной организацией, его железной дисциплиной и его идеологией, чтобы знамя
Ислама могло поднять горцев на «Священную войну». Между тем
шейх Мансур сам признал, во время его допроса, что духовенство
поощряло его и даже присвоило ему звание шейха. Можно даже
задать .себе вопрос: не принадлежал ли случайно Мансур к такой
секте Накшибандия.
Пи один из известных документов не дает этому подтверждений и не отрицает того и даже сейчас мы не имеем достаточных
данных; для освещения этого важного вопроса. Возможно, в турецких архивах имеются какие либо документы, обнаружение которых позволит ответить на этот вопрос. Можно однако отметить;
что дореволюционные суждения в Дагестане и Чечне делали из
шейха Мансура «последователя» Накшбанди. Известно; что Та'рикат Накшбанди, «это единственное братство созданное в XIV в. в
Туркестане Исхомедом Багаутдином Албухари Накшбандп
(Mohammed Baha ud-Din al-Bukhari Naqsband) приобрел много
сторонников в Китае, Индии, на Яве, в Поволжье и Оттоманской
Империи, главным образом в западных провинциях Анатолии.
Трудно восстановить 57 в какую эпоху это братство проникло на
Северный Кавказ. Русские обнаружили его появление только в
1823 году в Ширвани, когда мюршид «Накшбанди» Эфенди
Хаджи Исмаил Кюрдамирский начал свои публичные выступления. Однако наверняка, братство внедрилось там раньше, но тайно, мы не можем утверждать, что братство глубоко внедрилось на
Северных склонах гор Кавказа58. Только нескольким миссионерам
удалось проникнуть в Чечню и возможно они могли там встречать
будущего шейха. В начале выступления Имама, как кажется,
встречали трудности. Высказывания многих турецких историков
создают впечатление о сопротивлении, или по крайней мере умалчивают. Чеченский хаджи, допрошенный в Сунжук-кале эмиссаром Великого Визара летом 1785 г. говорил: «это Пастух»: он исчезал на некоторое время: потом появился претендуя на звание
имама. Наш пастух принялся читать нам наставления, запрещая
пить вино, курить табак... Он даже сфабриковал себе печать, такую же как у турецких губернаторов»59.
Другой Хаджи кумыкский, Гаджи Юнус, рассказывал коменданту Сунжук-калы: «В начале его выступления дагестанцы говорили ему: «Ты принадлежишь к классу людей, лишенных всякой
культурности, на чем ты основываешь свое учение?»60.
Для доказательства «проповедник» должен был, как каждый
основатель тариката, совершить серию чудес, которые напоминают известные виды классического фольклора: обрядную молитву, совершенную на плаще, плавающем по реке61, божественную
прозорливость 62, обладанием магическим барабаном, звуки кото60
рогб слышно на расстоянии трехдневного пути63 и т. д. Впрочем,
хорошо известно, что при своем появлении молодой пастух обладал, что может показаться странным, глубокой культурой исламизма. Прежде чем быть признанным имамом, он должен был
быть подвергнут серьезному испытанию муллами.
Кумык Хаджи Юнус передает впечатления: Имам Мансур говорил дагестанцам: «приведите ваших; они могут задать мне любые вопросы, которые захотят» и бросив им такой вызов, он ответил на все вопросы мулл Дагестана. Тогда все дагестанцы подчинились ему. Теперь они выполнят все его приказания» 64.
Редкие свидетели, кто видел имама в горах, описывает его как,
«одетого дервишом», «с покрывалом на его лице». Таковы свидетельства двух паломников, Хаджи Юнуса и бухарского моллы
Фаузуллаха65* которые говорили, что «имам посвятил себя жизни
дервиша». Это говорит в пользу того, что Мансур мог принадлежать к братству дервишей так ; как слово «дервиш» вполне можно перевести как «отрекшийся от благ мира».
Более убедительно сравнение между проповедями Мансура и
доктриной Нашбанди. Религиозные проповеди имама были направлены на три пункта:
1. Возвращение к Исламу чистому и аскетическому, требующе
му многих запрещений; употребление алкоголя, табака, воровства
и грабежей, привычек к разврату, кровной мести и поклонения
усопшим и т. д.
2. Борьба против адатов и введение, убеждением или силой,
закона шариата (sari'a).
3. «Священная война» (газават), ведется сначала против соб
людающих адат, затем против «неверных» (kafirs) и, наконец, про
тив русских 67. Эти три пункта включены в религиозную доктри
ну имамов «братства Накшбанди, известную на Кавказе в XIX веке.
Наконец, самый размах его действий указывает на возмож ность принадлежности шейха Мансура к какому-то братству. В
течение нескольких месяцев чеченский пастух смог распространить свое влияние, не только в родной местности и Дагестане, но
и среди тюркских племен (кумыки; ногаи), в Кабарде и даже на
Западе Кавказа, в Адыгеи. Нам известны его письма на турец ком68 и арабском языках, написанные вероятно «книжниками». Некоторые из писем показывают превосходное знание персидской
литературы. Его эмиссары должны были легко владеть многими
тюркскими языками и старо-кавказскими языками. Все это указывает на существование центра объединенных действий, чтобы
быть эффективными, конечно, они были таковыми, проповеди
шейха Мансура должны были опираться на солидную организацию, которую только братство Тариката могло предложить.
В заключение, если нельзя утверждать о прямой связи шейха
Мансура с братством, то во всяком случае, можно предполагать
непосредственное влияние, даже Накшбанди.
4*
51
По вопросу о связи шейха Мансура с Турцией, дагестанский
историк Гасан Алкадари, пишет в своем труде «Асари — Дагестан».
В 1199 г. (1785) в царствование султана Абдул Гамида, шейх
Мансур был направлен Оттоманской Империей в Чечню и Дагестан; чтобы вовлечь мусульман в войну против России 70.
Смирнов, основываясь на том, делает вывод, что шейх Мансур
был «турецкий агент», «марионетка» в руках турецких эмиссаров».
«Можно считать точным, пишет он, что Ушурма был одним из выполнителей турецких планов и что все его действия направлялись
турецкими властями»71. Он ссылается на очень активную политику
Турции на Кавказе в канун войны 1787 г. и приводит донесения
платных агентов, службы русской разведки, направлявшихся в
горы72. Первый секретарь коммунистической партии Азербайджана
М.-Д. Багиров, со своей стороны, в 1950 г. подтверждает своей
авторитетностью это предположение в статье официального ежемесячника «Большевик», Москва, где Шейх Мансур определённо
упоминается как «турецкий эмиссар»73.
В течении многих лет советские историографы следовали этой
противотурецкой линии, рисуя шейха Мансура и других кавказских вождей борьбы, поднятой против русских, как исполнителей
макиавелиевой* и агрессивной стратегии Турецкой империи, имея
одновременно в виду даже европейские государства.
Следует хотя бы на момент остановиться на разборе этой точки зрения. Неоспоримо, что после подписания Кучук-Кайнарджийсшго договора** многие архивные документы, как русские, так
и турецкие удостоверяют это. Турция в это время искала себе союзников, «главным образом в среде князьев Дагестана и Кабарды, или с главами больших племен Чечни и Адыгеи. Бедный пастух, мечтая о своем уединении в горах и «священной войне», не
мог чрезмерно интересовать Блистательную Порту.
Многие документы архивов Государственного Совета Турции
подтверждают самостоятельность возникновения движения шейха
Мансура. Более того, турецкие власти даже проявляют осторожность к «проповеднику».
Турецкие власти, будучи инициаторами и организаторами «священной войны» шейха Мансура, довольно поздно установили с
ним сношения.
Первое сведение о шейхе Мансуре в Турции появляется лишь
в частном письме74, датированном 1783 г., которое сообщает о появлении в Адыгеи, бывшей под турецким протекторатом, послан* Макиавели (1469 — 1527), политический деятель и писатель Флорентийской
республики, не останавливавшийся ни перед каким бы то ни было ко варством,
обманом, вероломством, . убийством для достижения своих целей. ** Кучук
Кайнарджийский договор между Россией и Османской И мперией был
подписан в 1774 г. Об истории подписания договора см. Е. И. Дружини на.
Кучук-Кайнарджийский мир. М., «Наука», 1955 г,
52
цев «какого-то имама Мансура». Турецкий офицер, автор этого
письма, утверждая о незнакомстве с целями Мансура и с ним са мим, пишет: «Я не хотел уведомлять правительство, ибо нельзя
чтобы непроверенные новости встревожили умы Стамбула».
Информации, более частые стали поступать к комендантам
Анапы, Сунжук-кале и Чилдпра с июня 1785 г., но всегда околь ными путями и не точные, или через паломников с Кавказа, или
туркестанцев, отправляющихся в Мекку, которые пересекали Чеч ню, или же через осведомителей мусульман, живущих за граница ми Турции: кабардинцев, ногаев 7 5 или же еще по письмам от имама
Мансура, адресованным вождям племен Адыгеи или Абхазии,
проживающим на территориях турецкого протектората.
Первые рапорты губернаторов выявили полную неосведомлен ность турецких властей о положении дела в Чечни:
«Никто не видел человека, которого называют имамом Мансу ром, пишет осведомитель Великого Визира из Согугака, ни среди
турок, ни среди черкесов и, только некоторые хаджи, которые при езжали сюда один раз в год, говорят об имаме Мансуре. Люди
Согугака и черкесы, которые ездили в ту местность (Чечня), но
они больше не встречали» 76 ...
Только после первых успехов имама над русскими войсками,
Турция начала серьезно интересоваться его действиями, но до вольно странно. Сначала она очень забеспокоилась.
Это беспокойство османов объясняется двумя причинами:
Во-первых, боязнь нарушить добрые отношения с Россией. Это
беспокойство конечно, оправдывалось, так как призыв к «священ ной войне» мог получить благоприятный отклик среди кавказских
мусульман, находящихся под турецким протекторатом. Интерес ное донесение от Али-Ага доверенного человека при коменданте
Сунжуккале, объясняет это объективно. «Если черкесские и абхаз ские племена вступят в войну с русскими, по призыву имама, это
будет противоречить нашим обязательствам по мирному дого вору»77.
Призыв имама Мансура подвергал опасности и другой район,
Кубань, где Турция желала сохранить надежный порядок. Доне сение Биганзаде Али Паши, коменданта гарнизона в Сунжуккале
Великому Визару, от 28 ноября 1785 г., сообщает о восстании Ха сан Али, его офицеров и присоединившихся к ним ногаей и ады гейцев, они восстали и готовились перейти на сторону имама Мансу ра. Как известно, чтобы усмирить это восстание турецкие власти
просили вмешательства русских. Биганзаде Али Паша сообщает,
что русские представили турецким властям документы, выдаю щие «махинации знатных адыгейцев и ногаев, сторонников имама
Мансура», неодобряемого султаном. Благодаря вмешательству
русских, порядок был восстановлен, а виновники восстания каз нены.
Казалось, что турецкие власти опасались также «еретического
и мятежного» характера движ ения шейха Мансура. В 1785 г. они
53
провели глубокое расследование по проверке ортодоксальности
его доктрины. Великий Визир потребовал от коменданта Сунжуккале направить эмиссара к имаму «для строгого наблюдения за поведением Татар (здесь вообще о жителях гор), людей малоразвитых. Посланец коменданта прибыл к ШЕЙХУ МАНСУРУ между
июлем и сентябрем 1785 г., чуть позже его< победы над русскими,
так сказать, к моменту когда его слава достигла апогея. Однако
впечатления турецкого посланца оставались очень сдержанными.
Он признал, что шейх Майсур не является «мятежником для
турецкого государства, ни мусульманской религии и, в нем нет ничего
чудесного ни сверхестественного», но он констатирует, что призыв
шейха получил только посредственный отклик среди населения.
Великий Визир добавляет вне письма, в очень разоблачающем
документе:
«хорошо, что слухи, которые разносятся об этой личности, лишены всякого подобия правды; необходимо соблюдать все время
меры бдительности и осторожности. Следует потребовать от коменданта Сунжук-калы беспрерывно наблюдать о происходящем и следить неотступно и зорко за этой личностью»78.
Другое требование о расследовании было направлено Сулейману паше, губернатору Чилдара, министром финансов. В споем
ответе губернатор, получив сведения от информаторов лезгин п
других дагестанцев, подтверждает что «действия имама не представляют реальной угрозы, которая могла бы беспокоить турецкое правительство»79. Великий Визир представил ответы губернаторов провинций Султану Абдул Гамиду I, сопроводив их коротким докладом, на котором имеется пометка, начертанная самим
султаном:
«Я читал сводки писем и донесений недавно полученные от коменданта Сунжук-калы. Приказываю передать Паше Сунжуккалы, что он должен очень серьезно разобраться в действиях шейха
Мансура и в обстановке в тех районах. Обстоятельства настоящего
времени требуют большой бдительности. Никакая непредвиденность
не будет прощена».
Как видно, в начале отношение турецких властей, во первых
часто очень плохо осведомленных о действительном положении
дел на далеком Кавказе 80, делились между желанием турецких
властей использовать возможных союзников81 и опасением перед
«революционным» народным движением, способным стать опасностью для Империи.
Уже позднее, в 1786 г., когда призыв к «священной войне» раздавался почти по всему Кавказу, турецкие власти были довольно
сдержаны по отношению к шейху Мансуру. Об этом можно судить
но докладу Булгакова, русского посланника в Константинополе,
отправленному Екатерине II и озаглавленному: «Выписка из словесных сообщений одного друга, от 29 августа 1786 г.»82.
Выписка описывала результат задания одному турку, посланному правительством Порты к шейху Мансуру. Возвратившись в
54
Стамбул, турок передал Великому Визиру свои впечатления мало
благоприятные для шейха, которого он определяет как «обманщика» и как «лжепророка», без большого влияния в Дагестане. По
рапорту русского посланника, эти информации успокоили опасения Турции, так как «появление действительного пророка могло
создать беспорядки во всей Оттоманской Империи и иметь гибельные последствия».
В. Начало «Священной войны»
Начало действий шейха Мансура относится в 1784 г., так как
в этом году его эмиссары проникли на Кубань 83 , но только в
1785 г. был провозглашен «газават». Рапорт поверенного в делах
коменданта гарнизона Сунжук-калы Али Паши это подтверждает84. К этому времени относится направление имамом своих
посланий к ханам и главам племен Дагестана и Чечни 85 , Кабарды
и Кубани 86, с увещеванием присоединиться к его знаменам.
Туркам несколько раньше, чем русским, было известно об"
объявлении «священной войны».
12 февраля и 4 марта 1785 г. два сильных землетрясения сильно взволновали Северный Кавказ и создали в стране психологические условия, благоприятные для начала военных действий партизан «газавата».
8 марта 1785 г. генерал Петлинг донес рапортом генералу П. С.
Потемкину, наместнику Кавказа о появлении в чеченских лесах
за рекой Сунжей «проповедника». Туда были направлены лазутчики. Одному из них удалось побывать в селении Алды, генеральном штабе шейха, и там узнать, что окружающее население собирается в Алды и подготавливают выступление против Кабарды
«чтобы подчинить их мусульманскому закону» 87. Он узнал также,
что Ушурма (шейх Мансур) уже установил связь с Умаханом
Аварским, самым могущественным из князей Дагестана.
В это время полковник Матсен, комендант Владикавказского
горнизона, информировал генерала Потемкина, что известный «лжепророк» проник в Кабарду и что горцы этого района угрожающе
относятся к русским 88. Кажется, в это время русские власти
пробовали обезвредить в зародыше появляющееся брожение,
безрезультатно требуя от чеченцев выдачи проповедника 89 .
В продолжении первой половины 1785 г. число последователей
имама не переставало увеличиваться. В числе первых фигурируют
чеченцы ближайших к Алды селений, затем горцы Дагестана, кумыки и даже люди, прибывшие из Кабарды и Кубани.
В течение лета 1785 г. имам пытался вступить в связь с османами и отправил султану первое письмо в котором объявлял себя
верным случаю и сообщал о своем намерении идти против «неверных»90. Многие русские и турецкие документы позволяют нам выяснить, кто были первые стороники имама. Его проповеди были
обращены главным образом к «узденям» (свободным крестьянам)
и к самым бедным элементам «свободных общин» Чечни, самым
55
примитивным на Кавказе, которые скорее всех и откликнулись.
Турки и русские соперничали друг с другом, впрочем ошибочно,
в презрении к этим людям, которые претендовали на миссию очистить и защитить Ислам против владычества турок и русских:
«Шейх Мансур смог привлечь к себе наивные элементы, а также любителей воровства и грабежей», пишет турецкий комендант
Сунжук-калы Великому Визиру.
Что касается русских, то они отзывались о восставших
как о «проходимцах», о черном народе, оборванцах и о холопах»,
восставших против своих хозяев 92. Все были согласны признать,
что в своем огромном большинстве феодальная знать отказалась
следовать за проповедником и заняла выжидательную позицию,
если не противную.
Сулейман-Паша, губернатор Чилдира пишет по этому поводу в
своем рапорте:
«Люди, которые прибывают из этой местности (Дагестан) от
Уммахана, наблюдали собственными глазами ихнее поведение. Неверно, что Уммахан Аварский примкнул к шейху Мансуру. Его нет
во главе значительных сил»93.
Дагестанский историк Гасан Алкадари со своей стороны говорит нам, что Умма Хан Аварский, Шамхал Таркннский и Ханы
Кюринские и Кази-Кумухские отказались присоединиться к шейху
Мансуру и даже запретили своим людям отправляться под его
знамена94.
По существу, что был типичный мятеж бедных крестьянских
масс поднявшихся в отчаянии нищеты и, как это часто бывает в
таких случаях, вожак принял облик пророка и святого 95 .
Молва о предстоящем выступлении партизан «газавата» все
расплывалась, князь Г. А. Потемкин-Таврический, б мая 1785 г.
отдал приказ своему однофамильцу генералу В. С. Потемкину, наместнику Кавказа, изловить шейха Мансура «предпочтительно
без пролития крови»96.
Была сформирована крупная часть, включающая полк астраханской пехоты, батальон кабардинских стрелков, отряд кавалерии и два орудия97. Командир полковник Пиери получил приказ
проникнуть в Чечню и занять село Алды для «восстановления там
порядка, нарушенного лжепророком». Колонна полковника Пиери,
перешла Терек и Сунжу и проникла в горы. Там эмиссары шейха
Мансура вышли ей навстречу в надежде, как кажется, избежать
сражения.
Имам назначил эмиссара и сказал ему «скажи русским, что
они пока что в мире с Турецкой Империей. Что я имам — это точно, но я еще не имею задания вести войну ни от бога, ни от султана. Пусть русские возвратятся к себе и успокоятся. Когда бог всемогущий и вечный прикажет мне, я подчинюсь ему и пойду па
них»98.
Такое выступление, если оно действительно было, осталось без
последствий и после первой стычки, во время которой старший
56
имама был убит, русские части заняли Алды, брошенное жителями, и разрушили его.
На обратном пути, 26 июня 1785 г. русские войска были окружены в лесистом горном ущелье и уничтожены партизанами шейха Мансура..
Турецкое сообщение говорит о полном истреблении, только сотня солдат смогла спастить. Полковник Пнери и почти все его офицеры погибли попав в засаду, двести солдат захвачены в плен ;
взяты были и две пушки99. По чеченской легенде: от всего отряда
остались только «шапки плывущие по воде реки Сунжи»100.
Победа повстанцев над русскими значительными силами получила необычные отголоски. Первый раз русские войска проникли
в горы и потерпели тяжелое поражение, в эпоху когда за Россией
была слава непобедимой.
, . Вокруг возвеличенного имама с репутацией «чудотворца» начали группироваться многочисленные элементы, которые к концу
1785 г. составляли силу до десяти тысяч бойцов, главным образом чеченцы ii дагестанцы. Перед лицом такой угрозы, русское
командование принуждено было Перевести свои силы на оборонительное положение. Передовая линия войск, блокирующих горы,
была дислоцирована, мелкие укрепленные пункты оставлены и все
русские силы перегруппировались в три 'большие единицы с базами
в Моздоке, Кизляре и Екатеринодаре. Блокирование гор, таким
образом, было снято. С другой стороны, силы, размещенные в
Грузии,, были отозваны на «Кавказскую линию», что позволило
Умма Хану Аварскому вторгнуться в Грузию и опустошить некоторые провинции. Позднее, в предвидении сокращения своих линий русские должны были даже покинуть некоторые свои укрепления, которые защищали связь с Закавказьем, Владикавказ и
Дарьяльские укрепления. Турецкие власти в Анапе и Согугаке,
которые внимательно наблюдали за ходом событий сообщают о
растерянности русского командования. Комендант Сунжук-калы
писал в сентябре 1785 г.:
«После ихнего поражения, русские войска укрепились в укрепленных местах... Объятые паникой готовятся переместить войска
и боеприпасы с постов легких в более сильные укрепления102. Он
сообщает также, .что. даже по всей кубанской линии против турецкой линии, русские войска заняли оборонительные позиции, сконцентрировали свои силы и разрушили мосты.
Поражение 26 июня 1785 г. поставило руское командование на
Кавказе в шаткое положение и затушевало выгоды, полученные со
времени мирного договора в Кучук-Кайнарджи; главным образом
нанесло чувствительный удар по престижу ее армии.
Турецкие источники распространялись с любезностью о психологических результатах первой неудачи понесенной сильным соперником на Кавказе.
Али Паша, комендант гарнизона в Согугаке сообщал, во всяком случае сильно преувеличивая, массовое дезертирство из рус57
скйх Частей, даже расположенных по Кубани и говорил о добыче;
взятой с русских солдат, убитых в бою на Сунже, продававшейся
за бесценок даже в Адыгеи и Западном Кавказе103.
Таким образом, сопротивление горцев вновь стало причиной
неслыханной победы «оборванцев», уничтоживших колонну Пиери в чеченских лесах. Используя расстройство противника, ошеломленного этой неудачей104, шейх Мансур сейчас же попытался
использовать свой успех в июле 1785 г., он спустился на равнины
и начал наступление на крепость Кизляр, ключевую позицию на
«Каспийской линии» и главную военную базу русских войск против
Дагестана.
Его войска произвели 15 июля 1785 г., первый штурм, который
был отбит; но они все же захватили форт Карга, расположенный
в нескольких колиметрах от Кизляра. 29 июля они безуспешно
атаковали форт Грйгорисполис, затем возобновили свою попытку
против Кизляра. Несмотря на ожесточеннь-ie штурмы, которые
продолжались три дня (19 — 21 августа 1785 г.), артиллерия гарнизона Кизляра отбила все атаки и, на рассвете 22 августа войс»
ка имама отступили в горы. Так закончилась полупоражением
единственная попытка горцев перенести бойну на территорию противника. Несмотря на мужество и фанатизм, эти войска грозные
в горах, не могли сражаться на плоскостях и тем более против
укреплений, с русскими войсками, оснащенными пушками. История
повторилась через 50 лет, всякий раз когда имам Шамиль пытался спускаться на равнины и атаковать укрепления «Кавказской
линии» русских.
С. Распространение газавата и его поражение
(1785— 1787).
После неудачной попытки шейха Мансура прорвать русские
тиски и завладеть крепостью Терек, история движения может быть
разделена на три периода. В течение первого, который продолжается от лета до декабря 1785 г., газават выйдя из Чечни, распрост ранился по Северному Дагестану и в Кабарде, затем начинает те рять свою напряженность. После января 1786 г. Мансур силится
вновь собрать своих бойцов и даже партизан против русских аванпостов; то тут он увидел, что феодалы мало по малу начинают
покидать его. С началом русско-турецкой войны 1787 г. Мансур
переносит свои действия в Западную Адыгею и начинает действо вать в союзе с турецким военным командованием.
Анализируя свои неудачи под Кизляром, шейх Мансур понял,
что совершенно необходимо расширить район, втянуть в «священ ную войну» ближайших и географически отдаленных от Чечни
горцев Северного Кавказа.
Первая попытка увенчалась удачей. С июня До октября 1785' г.
почти весь Северный Кавказ от Каспийского до Черного морей
был охвачен восстанием. Удивительная удача, если вспомнить о
трудностях которые встречал шейх Мансур в апогее своего могу щества с июня 1785 г., депеши русских комендантов сообщают о
присоединении к движению части кумыков, терских ногаев и Ка-зикумухцев Центрального Дагестана. В июле эмиссары имама про никают в Кабарду, самый богатый и густонаселенный горный рай он, центральное положение которого имело важное стратегичес кое значение.
Месяцем позже, Лешкевич доносит с Кубани, что Западная
Адыгея получает послания шейха Мансура и подготавливает воссоединение с ним 105 , в то же время, посланный в Таркинское Шамхальство лазутчик докладывает, что кумыкские крестьяне отходят
от Шамхала и включаются в войско имама 1 06 ,
Турецкие источники со своей стороны сообщали о выступлени ях
в Кабарде:
«Племена Малой и Большой Кабарды, прослышав об успехах
на войне, которую ведет шейх Мансур (против русских), восстали
и атаковали русских, когда те сражались с войском имама. Они
произвели неожиданную атаку против крепости Кум -Кала» 1 0 7 .
Другой источник сообщает о волнении племен Абхазии и Адыгеи
«которые ожидают только сигнала от имама Мансура, чтобы вы ступить против русских» 108.
У нас имеется письмо на черкесском языке той эпохи послан ное Адыгейскими вождями, вероятно коменданту гар низона Сунжук-калы, ясно выражающее состояние умов, которое
царило тогда среди неугомонного населения: «Мой владыка, если
ты нас спросишь новости об имаме Мансуре мы ответим, что они
хорошие. Наша единственная мысль—это сражаться день и ночь с
презренными неверными. Не смотря на то, что численность на ших бойцов не очень велика, Всемогущий бог дарует нам, его
слугам, силу и победу. Но, не думай, что одной нашей силы д остаточно, чтобы довести до конца эту борьбу. Благодаря твоему
благословению и твоим молитвам, только с твоей помощью мы
сможем добиться победы; эта земля принадлежит нашему Пади шаху. Если он пришлет нам свой рескрипт, мы будем готовы к
сражениям следующей весной. В Крыму осталось мало русского
войска, русское командование отправило все свои силы против
имама Мансура; даже те части, которые находились в Кум-Кале,
отправлены против него» 109.
Война вспыхнула на всем протяжении «Кавказской линии», от
Кубани до Терека. Попытка усилить движение и втянуть в «свя щенную войну» феодальных владетелей, принесла только частич ный успех.
В июле 1785 г., два крупных феодала прибыли в лагерь шейха
Ман сура кумы к Али Султ ан Шерап ов - Мурт аз али, княз ь Энд ери
и к н я з ь Д о л , в т о р ая г р уп п а с о с т а в ля е т о с т ав ш и х с я в е р н ы х
59
России владетелей во главе с князьями Ханмурзина и Касаева и
большая 3-я группа осторожных, нейтральных с кназем Бамматовым во главе110. Знать Дагестана оставалась или в ожидании, или
примыкнула к русскому лагерю. Желание привлечь кавказских
феодалов диктовалось наверняка беспокойством эффективности:
воинственная знать являлась конечно лучше вооруженной, чем
группы крестьян, которые составляли его первое войско. Однако
это была роковая политическая ошибка, которая должна была
привести к гибели движения шейха Мансура. К концу XVIII века, очень многие материальные выгоды связывали мелких кавказских владетелей с русским государством. С другой стороны было
напрасно домогаться отмены правовых адатов, в сохранении которых главным образом были заинтересованы князья и главы племен. У той же самой знати искали поддержки все жаждущие права на, отчуждение земли от свободных крестьян и от закабаленных. Сорок Лет позднее, нашбандисты поняли эту Истину. Прежде
чем восстать против русских, они нав'сегда уничтожили власть
большинства феодалов Дагестана — физически1".
В 1785 г. Мансур хотел распространить «священную войну» на
две самые богатые провинции Кавказа: на Кабарду и земли кумыков, которые оставались одни, где феодальная система была
самой сложной и крепкой. Таким образом он терял главную базу
действий, Чечню с её «свободными обществами»; это был необдуманный шаг, так как при первой неудаче феодальные крестьяне
начали его покидать.
В сентябре 1785 г. Мансур двинулся в Кабарду на соединение
с силами князя Дола, но там, русские, предупрежденные об опасности своими сторонниками договорились дать ему отпор. Ген.
Потемкин сам принял командование сильной частью в 5700 человек, пересек Кубань и Малку и проник в горы, где у реки Баксан,
авангард полковника Нагеля встретил повстанцев и сразился с
ними 13 ноября. Разбитый Мансур отступил в Чечню, а Кабарда
осталась русским.
Интересно отметить, что сорок лет позднее, в 1846 г. имам Шамиль потерпел подобную неудачу в той же местности и по топ же
причине: отказ кабардинских феодалов, славившихся своей воинственностью, следовать за ним.
Наконец шейх Мансур решился искать помощь у Турецкой Империи. После его победы на реке Сунже, он предложил коменданту Сунжук-калы две пушки, захваченные у русских, которыми,
кстати его воины конечно не умели пользоваться112. В это же время
имам посылал много обращений к турецким властям, губернатору
Анапы, коменданту Сунжук-калы, и даже к Турецкой Империи.
Известно, что все его попытки «интернационализировать конфликт»,
оставались безуспешными, так как турецкое правительство
отказывалось от серьезного вмешательства в открытом поддерживании «газавата».
Зимою 1785 г. имам Мансур отступил к горам. Из своего чеченского убежища, он продолжал борьбу, производил мобилизацию
горцев и постоянно беспокоил «Кавказскую линию», но весною
1786 г. ДВИЖЕНИЕ НАЧАЛО ВЫДЫХАТЬСЯ. Один за другим
князья начали покидать имама. Два его верных союзника, князь
Чепалов и Дол, предали его, первый весной, второй в июне 1786 г.
и сдались русским114. Несколько месяцев спустя, в августе и сен
тябре, настала очередь и мелких кумыкских феодалов и даже час
ти вождей чеченских кланов. Шейх Мансур попытался в октябре
1787 г. добиться перемирия. С этой целью он отправил своего тес
тя кумыка Етта Ботогмурзина к генералу Потемкину с обещанием
прекратить военные действия. Потемкин, конечно, отклонил его
предложения и требовал сдачи без условий.
Д. Русско-Турецкая война 1787 — 1791 гг. и
конец «Священной войны».
Третий и последний период «газавата» шейха Мансура совпадает с военными действиями между Россией и Турцией в 1787 —
179! гг.
До сего времени русские и турки сражались на независимой
территории центрального и западного Кавказа, Чечни и Дагестана «без постороннего вмешательства». Движение шейха Мансура
могло быть использовано турками, но совершенно не вовлекая их.
Территория Западного Кавказа — адыгейские земли, находились
под прямым контролем турецкого коменданта Анапы и оставались
вне «газавата». Турки старались о том, чтобы ничто не нарушало
их добрых отношений с северным соседом. И граница Кубань, которая разделяла две империи, оставалась спокойной.115
Однако начиная с 1786 г. два государства-соперника активно
подготавливались к войне, неизбежность которой чувствовалась,
и «холодная война» достигла Западного Кавказа. Донесения русских комендантов стали многочисленными и сообщали о проникновении турецких эмиссаров на Кавказ и о взятии кавказских
делегаций в Стамбул. Сеть разведки, созданная русским Верховным Командованием в горах, была отличная, и шпионские информации очень часто правдивы116. Но из анализа документов русских
архивов (приводится Смирновым) и архивов турецких вытекает,
что как и раньше Турция интересовалась князьями и очень мало
шейхом Мансуром. Так, 3 января 1786 г., полковник Савельев сообщал, что Ахмед-Хан Дженгутайский, один из главных правителей Дагестана, спешно отправил в Стамбул посланца и что посланец вернулся, имея письмо и подарки.117
Позднее, в марте 1787 г. царь Грузии Ираклий направил русскому командованию послание о военных приготовлениях губернатора Чилдира и о его сношениях с ханами Дагестана. 118 В это
время шейх Мансур находился в Чечне. ПЕРВЫЙ РАЗ ОН отправился в Анапу в 1786 г. по приглашению турецкого коменданта.
В 1787 г. с несколькими преданными ему людьми он был во второй
раз в Адыгеи.
Многие русские источники сообщают об этом и приписывают
новому приглашению турецких властей. Рапорт Сулеймана Паши,
губернатора Чнлдира, датированный 24 октября 1787 г. подтверждает отправку имама на Кубань, но объясняет это полной неприязнью его партизан в Дагестане и в Чечне. В рапорте можно
прочитать: «Стало известно, что в сопровождении нескольких человек, шейх Мансур отправился к ногаям и на Кубань. Никто не знает почему он отпрвился в эти места. Шейх Мансур доказал в начале
своих выступлений некоторые чудеса и претендовал на поручение
ему божественной миссии. Небольшое число людей стало его
адептами, но они вскорости убедились, что он /Мансур/ не творит
чудес от него ожидавшихся. Однако, с людьми набранными им в
Чечне, он совершил несколько налетов против русских войск в
окрестностях Кизляра. Во всяком случае, он не имеет никакого
престижа в местах куда отправляется. 119
Мансуру больше никогда не пришлось видеть свою родную Чечню, так как 12 августа 1787 г. Турция вступила в войну с Россией.
Роль Мансура во время войны не ясна. Н. А. Смирнов полагает, что он был приглашен турецкими властями для объединения
адыгейских племен и утверждает, что он принимал активное участие в военных операциях. В действительности, его роль как военного была более скромной.120
Положение турок на Западном Кавказе было довольно затруднительное, ввиду недоверия, которое они питали один к другому:
турки, адыгейцы, ногаи и татары. Турки вынуждены были не только сражаться до победы над русскими, но и наводить еще порядок
в этой стране, находящейся под их контролем; прежде всего уладить, а иногда и укрощать своих беспокойных союзников, вождей
племен и хана Бакти-Гирея Кубанского, которых турки обвиняли
в недисциплинированности, восстаниях и предательствах. 121 Со
своей стороны кавказцы, тесно привязанные к своей независимости, требовали более широкой автономии и упрекали турецких правителей в бесхозяйственности и пренебрежении к стране. 122
Легко понять, что в таких условиях турецкому командованию
трудно было следить за племенами, которые могли предпринять
любые действия. Поэтому более чем сомнительно, чтобы оно могло доверить выполнение Шейху Мансуру задание военного характера.123
Однако, нам известно, что он руководил, но крайней мере, двумя значительными операциями: 20 сентября 1787 г. во главе сильной группы ногаев и адыгейцев, он атаковал русские позиции
между реками Урюп и Лаба, но был оттеснен. Он возобновил свою
попытку в октябре того же года на реке Урюп, но и на этот раз
безрезультатно. 62
Кубанский фронт оставался в общем относительно спокойным.
Два раза русские войска делали попытки проникнуть на турецкую
территорию. В сентябре 1787 г. колонна в 800 чел. под командой
генерала Потемкина пересекла Кубань, но возвратилась обратно
без успеха, не встретившись с адыгейцами. В 1789 г. Баттал Хусейн Паша, главнокомандующий турецкой армией на Кубани, повел большое наступление в направлении Кабарды, но его войска
потерпели поражение на реке Тохтамыш /около теперешнего города Черкесск/ 30 сентября 1790 г. а он сам был взят в плен.
Если роль шейха Мансура в военных операциях была незначительна, то его религиозные и политические действия не должны
быть недооценены. С одной стороны из своего убежища на Кубани
он продолжал сношения со своими сторонниками на среднем и
Западном Кавказе, поддерживая меркнущее пламя «священной
войны». Его послания направлялись, главным образом, к своим
соотечественникам чеченцам124 и в Кабарду125 с которыми он оставался
в постоянном контакте до 1791 г. Только на Кубани результаты его
религиозной деятельности являлись показательными. До его
появления адыгейские племена были мусульманами только по
названию. Ислам, насажденный крымскими татарами и турками
из Анапы был принят только представителями высших сословий
населения. Массы же практически оставались язычниками и
сохраняли религиозные обычаи своих предков. Проповеди шейха
Мансура, понятные и простые, обращенные главным образом к
крестьянам, способствовали превращению их в мусульман, стойко
привязанных к религии, подготавливающих почву для проповедников Накшбендистов, которые в эпоху Шамиля и его наиба Мехмет-Эмина, создали из Черкессии самый надежный бастион сопротивления мусульман русскому завоеванию. Насаждение ислама
среди населения Северо-Западного Кавказа, самая трудная работа
шейха Мансура.
В июне 1791 г. русские войска предприняли второе наступление
на Анапу. Генерал Гудович окружил крепость и после нескольких
дней сражений, захватил приступом.
Шейх Мансур находился в Анапе в момент ее падения. Взятый в
плен, он был немедленно, под конвоем, отправлен в Петербург.
Отношение к нему было не как к пленному, а как к бунтовщику 126.
Он допрашивался много раз секретарем «тайной экспедиции», а
затем, по указу Екатерины, данному 15 октября 1791 г. полковнику Кулебякину, коменданту Шлисельбургской крепости, был приговорен к пожизненному заключению в этой крепости «за возбуждение народов гор против России и причинение большого ущерба
Империи».
Он умер 13 апреля 1794 г.
Так закончилось первое упорное народное движение горцев
Кавказа, направленное одновременно против русских завоевате-
лей, против языческих пережитков в Исламе неособенно против
феодальной структуры туземного населения. Несмотря на ^пора
жение, мечты «священной войны», —освободительницы продолжа
ли жить среди населения Кавказа, подготавливая почву движе
нию «мюридизма». Шейх Мансур может считаться как предше
ственник Шамиля, а также его сородич, ЧЕЧЕНЕЦ УЗУН-ХАД
ЖИ*, последний из горцев, боровшихся между 1918 и 1921 гг., за
полную независимость Северного Кавказа.
. : . - г
Но «священная война» шейха Мансура относится также, хотя
и косвенно, к большому движению пуритан-реформистов, -которые
в ту же эпоху, волновали весь мусульманский мир. Движение 'вахабизма в Аравии и Индии являлось самым ярким проявлением
того127. Вахабизм, это протест против внутреннего распада, домогающийся проявления чистоты и силы тервйчного Ислама, Халифов «славно правивших».
«Священная война» против порочных мусульман и против угрожающих «неверных» на Кавказе в лице русских ив Пенджабе' 1-в
лице англичан, а также радикальная реформа мусульманского общества, служили основной точкой действий Вахабизм^. Несмотря
на его сверх-консервативную форму Вахабизм был, по своему с'о'держанию проявлением «революционности», первым сигналЪ'м великого либерального реформистского движения мусульман, которое в XIX веке возвращало Жизнь и мощь Дар ал-ИслйМу**.'Турецкое правительство усматривало во всех этих движениях^ народных реформистов страшную угрозу для спокойствия' Ймпери-й.
Оно сражалось и завершило разгром Вахабизма*** в/Арайпи;" сНгр
изгнало «братства» со своей территории128 и понятно, что оно сохранило затаенное недоверие к чеченскому проповеднику' Майсуру.
Правительство Екатерины II так же отдавало "свой полный ол>
чет опасности, которую представляло для России, появление большого народного движения на ее южной перефирии, Для .него чеченский «гази» был, прежде всего «бунтовщиком», «возмутителем», «революционером», ищущим разрушения общих основ существующего общества, подобно Пугачеву. Его /Мансура/ 'движение должно было быть подавлено в зародыше, суровость репрессий, которая обрушилась на верных Майсуру, людей и строгость,
которая применялась к нему в сравнении с разницей благодушия
к феодальным князьям восставшим, или подчиненным по потребт
ности момента доказывает, что русское правительство ничуть не
недооценивало основное значение этого движения.
* Автор ошибается, Узун-Хаджи — аварец.
** Дар-ал-Ислам — область веры.
*** Приверженцы религиозно-политического течения в ислпме, возникшего
в Неджде. Основатель Мухаммед ибн Абд-ал Ваххаб (1703 — 1787 гг.). . Ра
туя за простоту ислама, проповедуют простоту нравов, боролись за-объединение
Аравии.
... ; ;.-.:-.- • -: ". •>-• ,vSK/r=.". ?'/•
64
ЙРИЛОЖЕНИЁ
Документы о Шейхе Мансуре из турецких архивов
I!
Письмо Шейха Мансура к губернатору Анапы, без даты, но
возможно позднее октября 1785 г.
/Документ № 1351 из коллекции des Hatt-i Humayun:/
Моему Властелину, Славному паше, представителю Падишахатени бога на земле, приношу я мои бесконечные приветствия...
Пусть Бог вечно защищает тебя и исполняет все твои желания в
этом мире и в загробном, Аминь...
Твое благословенное послание дошло до нас; мы узнали его содержание и нас охватила радость великая, как мир HS мы имели
такое счастье, которое нельзя ни словами выразить, ни описать...
Мой властелин... Новость, которую ты нам сообщаешь в твоем
благословенном послании мы узнали: неверным москвичам объявлена война и это нам доставило огромную радость:... Мы были счастливы так же узнать, что земли между Анапой и Кубанью возвращены тебе... Твой ничтожный служитель делает все, что только
можно, чтобы быть полезным тебе и помогать тебе в твоих усилиях. Сейчас силы Дагестана собраны и ожидают битвы со скверными неверными. Пусть всемогущий Бог дарует тебе победу и позволит мусульманам славить победу над врагами религии. Аминь...
О, ты моя светлая душа, прошу тебя незамедлительно переслать Оттоманскому правительству мое последнее послание, с которым я обращаюсь к Великому Визиру...
О, моя душа молю всевышнего Бога, чтобы он допустил мою
встречу с тобой на этой земле и своими глазами узреть тебя на
этом свете.
О Боже, внемн мольбе просящего, Боже Всемилосердпый.
II
Письмо па черкесском языке /арабским шрифтом/ с приложением его перевода на турецкий, не подписанное и не датированное, возможно относящееся к 1199/1785 г., адресованное группой*
адыгейской знати Великому Визиру.
/Документ № 4304/1 из архивов Palais de Topkapl Sarayi./ Мой
Властелин, если ты спрашиваешь новости о Мансуре, то они
хорошие. Если ты спрашиваешь новости о скверных неверных,
одно наше единственное дело — сражаться с ними. Число наших
воинов не велико, но мы сражаемся здесь каждый день и ежечасно.
Борьба, которую мы ведем, возможна только благодаря
* Обращение «Мой властелин» от одного лица. Иначе бы обратились «Наш
властелин»,
5 Заказ 444
65
твоему благословению, наш Властелин, твоим молитвам, твоей
помощи. Наша земля принадлежит нашему Падишаху. Если от
нашего Падишаха придет приказ /фирман/, мы будем готовы к
сражениям следующей весной. В Крыму осталось мало русского
войска, все силы отправлены против имама Мансура, даже те,
которые были в Кум-Кале.
Ill
Письмо на турецком языке от шейха Мансура к Великому Визиру датировано 1200 /1785— 1786 гг./
des Haiti Hiimayun, № 1351/а.
Письмо не подписано, но имеет ква'дратную печать, на которбй
можно прочитать: имам Мансур. Дата 1200/1785 была поставлена
на письме канцелярией Великого Визира.*
Бисмиллах-ир Рахман-ир Рахим /во имя Бога доброго и милосердного/. Нет никакой помощи, кроме помощи, идущей от Всемогущего Бога. Да поможет нам восторжествовать над неверными,
это ключ Священного писания. В своем Святом Коране, который
человечество должно прославлять, бог повелитель, создатель неба
для которого нет никакого начала и нет конца. Да будет освящена
его слава и пусть его благодать просветит нас передать добрую
весть словами: «Победа и завоевания посланы богом», тому кто
есть Султан людей и духов /джин/, имам Мекки и Медины, Великий отец Хасана и Хусейна, любимец бога, посланец Всевышнего,
ходатай для грешников перед Богом в день Страшного Суда, печать Пророка, Мухаммед Мустафа, пусть милость бога да будет
с ним и наилучшие желания будут на него, на его семью, его друзей и всех его людей.
Мы узнали, что послание отправлено перед этим тебе нашему
Властелину дошло до тебя и мы переполнились бесконечной радостью.
Бог Всесильный приказал через святого посланца, самого любимого из пророков, бедному слуге которым я есть, предпринять
Священную войну и призвать народы верные соблюдать священные законы Ислама, привести в порядок ихние внутренние дела и
призвать их следовать верному пути. Ведение Священной войны,
как требуется законом Ислама всеми, кто принадлежит к народам Мухамеда, приняли искренно и с повиновением мне, выполнять мои приказания. Но они всегда окружены неисчислимыми
противниками и интриганами, которые мешают нашему делу,
как они уже делали в прошлом. Однако божественная сила мне
помогает и тебе ясно, мой Владыка, не одно существо не сможет
противодействовть делу ничтожного слуги, каким я есть.
«Красноречивые» (поэты) говорили (стих по персидски):
«Свет возжон Богом, кто дунет на него, тот опалит свою бороду» и как говорили мудрецы:
«Когда Бог возвеличивает своего служителя, всей человеческой массе не добиться его унизить».
О, друг моего сердца! С тех пор как твой слуга обременен миссией Священной войны, он не должен отдыхать ни минуты, ни
лечь в постель на самое короткое время. Мы бесконечно радовались, узнав, что нам Владыка Падишах предпринимает войну
против русских. Да поможет Бог Всесильный, создатель Вселенной, возликовать тебе и сделает тебя победителем над неверными, сбившимися на скверный путь. Аминь! Пусть Бог внушит своему бедному служителю, каким я есть и воинам мусульманам, кто
около меня, идти по верному пути и одержать победу над неверными. Ам'Инь! Я умоляю тебя, О Владыка, тебя, который исполняет
просьбы (молитвы) просителей, о Всемилосердный среди милосердных.
О друг моего сердца, мы твои бедные слуги, мы обращаем
паши молитвы и наши клятвы к создателю, да славится имя его,
чтобы он осчастливил нас увидеть собственными глазами Падишаха, тень бога на земле, слугу двух священных городов (Мекки
и Медины), Султана двух континентов и двух морей; может ли он
разрешить свидание с ним. Аминь! Аминь! Аминь! О ты, который
исполняешь желания просящих. О ты, который поддерживаешь
тех, кто молит о твоей помощи.
Я прошу твое Величество, Великий Визир, который является
представителем (Падишаха) в делах государства, ответить мне,
известно ли тебе, что неверные, сеятели беспорядков, пытаются
нам мешать. В последнее время ихняя работа по сопротивлению,
удвоилась и они умножили гонения и удушения народа веры Мухаммеда, Вот та причина, по которой среди мусульманского народа
вспыхивает мятеж. Но эти дела производятся волнением среди
Княжеских управителей и среди самих князей и создают брожение и несогласие в наших землях. Но решительный момент истории настал; с этого момента Бог объявил через своего избранника
победу своим верным сынам. Если бы истина, которая была открыта
бедному слуге, каким я есть, была бы иной, разве не отказались
бы все даже думать об отдыхе и ни на минуту не останавливались
бы биться день и ночь. Но все поняли истину в твоем управлении
и мне нет никакой нужды давать тебе советы, так как ты
держишь судьбу государства и ты владеешь всеми путями
управления. Но мы желаем, чтобы места правителей (Ага и Паша) занимались людьми надежными по вере и упорно идущими
по верному пути. Короче говоря, ты владеешь властью и мудростью управления и ты знаешь лучше, как надо поступать.
Мы заканчиваем пожеланием тебе счастливых дней по милости
бога, Владыки всех служителей.
Дата получения письма.
66
;
5*
.. - - . - - .
Т,
67
tv
Письмо на турецком языке от имама Мансура к Падишаху.
Датировано первым днем месяца ШААБАН* 1199 г. (9 июня
1785 г.). Докум. № 4304/1II из архива Palais de Topkapl.
(После обычных приветствий) имама из чеченской земли, не
останавливающего свои молитвы за Его Величество Султана и Халифа, Абдул Гамид Хана,* чтобы бог возвеличил его славу и сделал счастливыми дни его царствования и блаженства. Чтобы он
поверг на землю знамена своих недругов... Мы защищены и наслаждаемся спокойствием в тени его славы и под его знаменем.
Но увы! народы Ислама сейчас слабы. Они нуждаются в помощи
и поддержке. Они умоляют в поддержке императора и просят
придти к ним на помощь, услышать их голос и протянуть им руку. Мы бедные люди. Мы выступаем по указанию бога, мы запрещаем все, что запретил бог. Народ Дагестана послушен нам и
следует за нами, с помощью бога которую он нам посылает и силе
которую он нам дает... Мы выражаем пожелание чтобы твое
Величество соблаговолило обратить твой царственный взгляд на
твоих покорных служителей.
После просьбы твоей помощи, тебя наш славный монарх, у врат
которого бодрствуют хранители слава которых равна славе Дариюса, мы молим тебя не отстранять нас от твоих мыслей. Так
как благодаря нашим действиям, сейчас и даже раньше, совершаются удивительные чудеса, в сердцах неверных идут брожения. В будущем удивительные чудеса Пророка нашего Мохамеда
воссияют среди полного дня и скверные неверные рассеятся и содрагнется ихнее царство в самой основе его и явятся знаки его. Но
основа ихней империи уже потрясена и грозит крушением... Всемогущий бог предвещает нам победу. А когда он с нами, кто может нам сопротивляться? Но если воля бога быть нам покоренными, кто может помочь нам и обещать нам победу? Мой боже,
даруй победу тем, кто хочет славы вере Ислама, навеки унижение
на тех кто хочет унизить нашу религию. Сделай нас победителями над народом неверных.
V
Копия письма на арабском языке от имама Мансура к населению Дагестана. Датировано 1200/1785 — 1786. Hatt-i Humayun.
№ 1248. От имама Мансура ал-Муттавакил-ала-Аллах, щедрого.
Во имя Бога доброго и Милосердного.
Всем общинам мусульман и мусульманкам, всем верующим на
Востоке и Западе, вечное спасение да будет с вами все ночи и дни.
Знайте, о верующие, развращенность, привычка к спиртным напиткам и употреблению табака, сделали наших вождей небрежныI
I
..—
Ш
* Абдул Хамид I (1774 — 1789 гг.).
ми. Сейчас явился человек, чтобы наставлять людей на верный
путь. Покайтесь и внемлите доброму совету раньше конца вашей
жизни; во славу бога, как он сказал: только те кто кается, кто
верует и делает доброе дело, только те блаженны. Наполните
сердца ваши страхом божьим. Молите прощения всех ваших ссор
и ваших раздоров, ваших злословий и сплетен. Будьте справедливы к тем, кто был оскорблен. Прощайте преступника по слову бога: (не разборчивый стих). Не будьте такими как те кто покланяется идолам. Бог говорил: «тот кто противится божественному
закону»... (не разборчивое слово). Не плачьте, не сокрушайтесь
(над умершими), не одевайтесь в черное (траур) ради умерших.
Не пейте алкоголь, не курите. Возвратитесь к богу, творите милосердие. Мы пренебрегали законами бога. Подчинимся его законам отбросим все что он нам запретил и подготовим себя к битве
(газават). Бог сказал: «Бейтесь с неверными, уничтожайте многобожие».
VI
Копия письма на арабском языке от имама Мансура к дагестанцам, датирована 1200 — 1785 г. Hatt-i Humayun. № 1247.
От имама ал-Маисура ко всем мусульманским общинам и особенно суннитам, ко всем подойникам (хаджи), ученым (Алсма),
ко всем добродетельным людям, ко всем тем у кого щедро сердце;
да защитит их бог от несчастий, злодеев и врагов! Знайте братья
мои, тот кто обращается к вам и приветствуют вас, родом (слово
не разборчиво) возможно «мискинжн».
Некоторые из наших братьев и сестер находятся во власти неверных и тех кто не имеет религии. Суннитское учение и общественность побуждает нас освободить этих пленников «выкупом».
Вот почему нужна ваша милосердная помощь. Пророк говорил:
«не отпускайте того кто обращается к вам с грустью, кто разочарован и старайтесь вырвать своих ближних, братьев и сестер из
рук врагов». Будьте милосердны и дайте немного от вашего добра
для божьего дела, по божественному слову: «Тот кто подает на
божье дело уподобляется зерну, которое дает семь колосьев...»
Сила исходит только от бога, Всевышнего и Всемогущего. Бог посылает победу тем, кто прославляет религию и покидает того, кто
от нее отворачивается. Да пошлет он нам торжество над неверными.
•
Письмо шейха Мансура правителю
Анапы (cles Hatt-i Humayiin, 1351)
*
•
1. Документы турецких архивов, касающиеся шейха Мансура были рас
смотрены и переведены М. Пертев-Баратовым, сотрудником Национального
центра Научных Исследований. (CNK.S).
2. Госархив ЦГАДА. — Центральный Государственный Архив Древних Ак
тов, (далее ЦГАДА), разд. XXIII, д. 13, ч. 10, с. 143—144, проводимые Смирно
вым Н. А.: «Турецкая агентура под флагом Ислама», (восстание шейха Ман
сура на Северном Кавказе). — «Вопросы истории религии и атеизма». Москва,
«Наука», 1950, с. 35.
3. Считаем нужным выразить благодарность, в частности, Доктору Мидхат
Сартоглу, директору архивов Bas Veka let а также всем его сотрудникам, эф
фективная помощь и любезность которых помогли нам в розысках документов
приводимых в этой работе.
4. Смирнов Н. А.: «Турецкая агентура под флагом Ислама». С. II. № 63.
5. ЦГАДА, разд. XVIII, ч. 17, листгы 74—75. Багиров М Д., «К вопросу о
характере движения мюридизма и Шамиля», «Большевик» № 13, 1950 г.
6. ЦГАДА разд. V, д. 2777, лл. 74—75. «О бунтовщике кавказском чеченце
шейх Мансуре отправленном в Шлиссельбург на заточение».
7. Там же, разд. XXIII, ч. 14, с. 469 и частично с. 146 — 151.
8. Там же, разд. XXIII, ч. 13, с. 74 и следующие.
9. ЦГВИА ф. 52 «Князь Потемкин-Таврический», он. 1, с. 194.
10. ЦГВИА он. 1/104, д. 2, св. 120, С. 4.
11. «Кабарднно-русские отношения в XIII — XVIII веках», Москва, «Наука»,
1957, т. II в документах №№ 268 с. 368, 265, с. 370 — 371 и 266, с. 371.
12. Хашаев К. М. «Общественный строй Дагестана в XIX пеке», Москва,
«Наука», 1961 г.
13. ЦГА Республики Дагестан, ф. 64/175, оп. I, л. 24, 25, 26, 27, 28.
14. Сборник Императорского Русского Исторического Общества, СПБ, т.
XVII, с. 179 — 181, французский текст и русский перевод.
15. Этот документ в плохом состоянии и дата неразборчива.
16. Существование этого документа известно русским историкам, так как
упоминалось о нем Долом, князем Малой Кабарды во время его допроса рус
скими властями в 1766 г. (см. Смирнов, в «Вопросах истории религии и ате
изма», с. 28.
17. Бутков П. Г. «Материалы для новой истории Кавказа 1722 по 1803 гг.»,
С.-Петербург, 1869 г., ч. 2.
18. Дубровин Н. «История войны и владычества русских на Кавказе», мес
та о шейхе Мансуре во II т., СПБ, 1886 г.
19. Алкадари Г. «Асари Дагестан», написано в 1891 г.. Перевод с примеча
ниями и комментариями Али Гасанова. Махачкала, 1929 г..
20. «Новое обозрение», Париж, 15 мая 1884 г.
21. «Русская мысль», 1884 г., т. VII, с. 297, «Авантюрист XVIII века», под
писана «М».
22. Потто В., Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и
биографиях, т. I., Петербург, 1897 г.
23. Лавров А. И. «Покоренный Кавказ» очерки, СПБ, 1904 г.
7
1
24. Презрителен Г. «Шейх Мансур», (материалы из истории Кавказской
войны), Ставрополь. 1912 г.
25. Покровский Н. М. «Дипломатия и войны царской России XIX столетия»,
Москва, 1923 г., с. 208 и в части VII, «Завоевания Кавказа» и «История Рос
сии XIX века», СПБ, изд. Гранат и К°, т. V, с. 272 — 338.
26. Сб. «О тех кого называли «абреками», Грозный, 1927 г.
27. Виноградов А. «Шейх Мансур», Москва, 1934 г.
28. Скитский В. В. «Социальный характер движения имама Мансура», Известия 2-го Сев. Кавк. пед. института имени Гадиева, Орджоникидзе, 1932 г.,
т. IX, с. 97 — 119.
29. Смирнов Н. А. «Турецкая агентура под флагом Ислама — восстание
шейха Мансура на Сев. Кавказе», «Вопросы истории религии и атеизма», Мос
ква, 1950, С. 11—63.
30. Смирнов Н. А. «Шейх Мансур и его турецкие покровители», в «Вопро
сах истории», 1950 г., т. X, С. 19—30.
31. Например, Фадеев В. В. «Россия и Кавказ первой трети XIX века»,
Москва, «Наука», 1960 г.; 1960 г.; Хашаев Х.-М. «Общественный строй Дагес
тана в XIX в., «Наука», 1961 г.
32. Смирнов Н. А. «Политика России на Кавказе в XVI—XIX вв.», ч. I, VI,
Москва, 1958 г., с. 135 — 170.
33. Так, авторы «Очерков истории Дагестана», Махачкала, 1957 г., посвяща
ют шейху Майсуру всего шесть строк (т. I, с. 176 — 177); «В 1785 г. на Се
верном Кавказе начинается движение Ушурмы (шейха Мансура), но большее
число народов Дагестана не приняли участия в этом движении. Обращение
Ушурмы к дагестанцам всюду оставалось без успеха», рапортовал генерал
I I. Потемкин, и даже больше всего, большинство феодалов отклоняли обращения
Порты и Ушурмы, продолжая стремиться к протекторату России».
34. См. по этому вопросу «Очерки истории Дагестана», т. I, с. 142 — 146.
35. Например, Фадеев А. В., «Россия и Кавказ первой трети XIX в.»,
е. 35 — 41.
36. Этот проект задуман Наместником Кавказа Г. А. Потемкиным и утверж
ден Екатериной II 24 апреля, предвидел колонизацию крепостными земель
между Доном и Волгой, за укрепленной линией, проходившей через Азов,
Моздок, Терек и Астрахань.
37. По Фадееву, ук. соч., с. 39 «до 1904 г. 62336 десятин земли в районе
было роздано помещикам, но Кавказское Наместничество насчитывало к этому
году только 5996 крестьян, цифра недостаточная для ее оценки».
38. Украинские казаки, поселенные по Кубани в 1792 г., а так !же с Волги,
после восстания Пугачева, на линию Чечни и Дагестана.
39. По Фадееву, указ, соч., с. 50, в середине XIX в., казаки составляли 58 ( '/и
русского населения на Северном Предкавказье.
40. Лаудаев У. пишет в свое статье «Чеченское племя» в «Сборнике сведе
ний о кавказских горцах». Тифлис, ф. VI, с. 23—24: «До появления русских,
чеченские общины были бесклассовые, все были знатные и все были свободные,
«свободные как волки».
41. Князь С. П. Потемкин, «Описание горских народов», Курск, 1794 г., с. 5,
помещенное в «Очерках истории СССР», вторая половина XVIII века, «Нау
ка», с. 767.
72
42. Очерки истории СССР, там же с. 768. Другие «великие» Дагестанские
княжества были: «Уцмиат Кайтага — 25000 семей, ханство Казикумухское —
15000 семей, Шамхалат Таркинский -- 12000 семей и мяйсумат Табасарани»
(так у автора), с. 170.
43. Первое чеченское восстание против русских было в 1707 г., когда жи
тели плоскостной притеречной равнины восстали и разрушили крепость Тарки.
Это движение было связано с Башкирским восстанием и, интересное дело, че
ченцам-мусульманам помогали терские казаки «староверы».
44. Для примера можно взять шамха/1а Тарковского, который просил о веч
ном подданстве в 1750, 51. 64, 83 и 99 годах, т. е. шесть раз на протяжении
50-ти лет. «Очерки истории Дагестана», т. 1, с. 171. (Турецкие и русские до
кументы архивные указывают, чТо князья Дагестана без колебаний просили
одновременно защиты у русских и турок, двух соперничапшх государств. Так
например, в 1781 г. Умма ;Хан аварский клялся русскому коменданту в Киз
ляре в своей верной дружбе с Россией и просил русской защиты (Очерки ис
тории Дагестана, т. I, с. 176). В то же время он поставил В известность Турцию,
что он считает себя вассалом Турецкой Империи, от которой ожидает приказа
о вторжении в Грузию, союзницу России и под ее покровительством. (Ссыл.
письмо Ибрагим Хана Шуша, Ганджа и Карабаха Великому Визиру. Док.
Л"» 739 и 799 из des Hatt-i Humayun). В 1786 г. тот же Умма Хан официально
ходатайствовал о русском подданстве (Очерки истории Дагестана», т. I, с. 177),
обратившись на следующий год к турецкому коменданту Чилдира с клятвой о
покорности Турецкой Империи (рапорт Сулейман Паши, коменданта Чилдира
Великому Визиру с копией акта покорности Умма Хана; док. № 1290 (des
Hatt-i Humayun). Те же «Очерки Дагестана» с. 176, приводят тексты актов по
корности России Дагестанских владетелей Кайтага, Тарки, Аварии и Табаса
рани в 1783 г. Турецкие архивы содержат материалы того же времени, акты
о сдаче в подданство тех же князей Турецкой Империи (des Hatt-i Hiunayiin
№ 1306).
45. Фадеев, указ, соч., с. 280. с большей объективностью описывает поло
жение в горах в канун восстания шейха Мансура: «Политические обязательства
vis-a-vis de la Russie (Визави России) принятые князьями Кабарды (как пос
ледствие договора в Кучук-Кайнарджи) были ясно сформулированы (имели
сугубо декларативный характер): «что касается дагестанских феодалов, они
оставались совершенно вне административного и политического контроля
царского правительства, несмотря на ихнюю повторную клятву верности». Со
своей стороны X. М. Хашаев в его труде с. 36 констатирует, что «Официаль
ное присоединение Дагестана к Империи ограничивается обязательством фео
дальных князей оставаться верными России».
46. В действительности, в Дагестане уже была первая «Священная война»
в начале XVIII века — восстание лезгин (на границе с Ширванью под води
тельством Хаджи Дауда из Мюскюра, против власти Сефивидов), феодаль
ные князья Южного Дагестана вели под знаменем «газавата» борьбу против
шиитов (см. «Очерки истории Дагестана», т. I, с. 157 — 159.
47. ЦГАДА разд. VII, д. 2777, с. 9—18, приведены Смирновым Н. А. в «Воп
росах истории религии и атеизма», с. 11—16.
48. Ушурма принял имя «Мансур» или «Ал-Мансур» означающее «Победо
носный» к моменту «блистательств».
73
49. Рапорт аДьютанта Великого Визира от 13 июня 1785 г., документ
№ 4034 (des Archives de Topkapi).
50. Рассказ кумыка Хаджи Юнуса, докум. № 4034/1У (des Archives de
Topkapi).
51. Турецкие источники не знают названия этого селения и называют прос
то «чечен», смешивая название местности с названием селения (Алды).
52. Смирнов Н. А. в «Вопросах истории религии и атеизма», с. 22 — 23.
Справка подтверждена всеми турецкими источниками. Согласно рассказу Хад
жи Юнуса (докум. № 4034/IV (des Archives de Topkapi) шейх Мансур «не имел
ни научной религиозной основы, ни Культовой практики: это был некультур
ный человек».
53. Рассказ Хаджи Юнура: «Он отрекся от своей жены и посвятил себя без
брачию и самоотречению от всех благ мира».
54. Смирнов Н. А., указ, сочинения.
55. Согласно рапорта русского лазутчика отправленного в Чечню, датирон.
15 марта 1785 г. (Госархив, разд. XXIII, д. 13, Ч. 1о, с. 133 — 136, приведен
ные Симоновым, см. выше. Это сведение подтверждено рассказом Хаджи Юну
са, приведено выше: «способность откровения проявилась у него. Однажды в
мечтах ему явился наш Всемогущий (Пророк), Величие Вселенной. Вот тогда
он принял имя имама Мансура».
56. Звание шейха, которое носил Мансур еще не доказывает, что он при
надлежал к «Братству». Эти слова могут конечно означать нечто большее чем
«служитель», но так же быть только почетным званием как «глава», «почет
ный».
57. Первое русское сведение о появлении на Кавказе имеется в докладе,
оставшемся в рукописи жандармского полковника Юрьева «Общий взгляд на
причины и последствия беспорядков возникших в Дагестане от распростране
ния фанатизма и секты мюридов между горцами» (1848 г.). Он находится в
ЦГВИА, ф. ВУА, д. 6550, л. 20—21 (см. Фадеев А. В., указ, соч., с. 326). Ав
тор констатирует: «неизвестно в какую эпоху доктрина Накшбанди занесена на
Кавказ».
58. Согласно Хашаеву, указ, соч., с. 45 — 46, «Ефепди Хаджи Иомаил выз
вал на «конференцию» глав секты Накшбанди для решения вопроса об объяв
лении «священной войны», На ней присутствовали люди прибывшие со всего
Дагестана: аварцы, кази-кумухцы, табасаранцы, лезгины... но никого от Чечни».
59. Рапорт посланца Великого Визира в Анапу и в Сунженское, докум.
№ 1011 (des Hatt-i Humayun).
60. Подтверждение докум. № 4034/IV (des Archives de Topkapi).
61. Рапорт поверенного Великого Визира (докум. № 4304/П (des Hatt-i
Humayun): «Когда пастух увидел русских которые прибыли, чтобы его испы
тать, он бросил свой плащ на воду реки, поднялся на него и начал совершать
намаз (молитву). Русские видели то чудо и возвратились к себе».
62. Там же. «Я узнал, чтобы подвергнуть его испытанию, дагестанские ду
ховники без его ведома положили Коран под его подушку и пригласили
его
присесть. Пастух им сказал: о вы, которые боитесь бога! Вы сами садитесь на
эту подушку, но я на нее никогда не сяду!»
63. Рапорт посланца Великого Визира, докум. № 1011 (des Hatt-i НцгаЗуип).
64. Докум. № 4034/IV (des Archives de Topkapi citi plushaut).
65. Там же.
66. Достижения шейха Мансура в этой области поразили его современников.
':/К,»тели Дагестана были (до его проповедей) (abant sa predication) типами
испорченными, сбившимися с пути, грабители и убийцы, воры ... имам Мансур
проповедовал им добрую мораль, ... и теперь они отбросили свои старые при иычки варваров» (рапорт коменданта гарнизона Сунжуккалы. докум. № 4034/
IV des Archives de Topkapi citi plushaut. Губернатор Чилдира. (Zildir).
67. См. по поводу этого два письма на арабском языке от шейха Мансура к
населению Дагестана, № 1247 и 1248 из коллекции (des Hatt-i Hurnayfm).
(".тиль этих писем очень напоминает стиль последователей Накшбанди.
(i8. Оба письма написаны ясным языком, законченным и без обиднлков.
Этот совершенный арабский Язык мог употреблять только превосходный
«книжник».
69. Кроме Кавказского мюридизма, Nakshbandiya играл важную роль на
русских территориях. Мохаммед Шайбани Хан, основатель узбекской Империи
в XVI веке, принадлежал к этому братству. Lisan Мадали, глава восстания в
Андижане в 1896 г. был один из Накшбанди. Братство появилось на Волге
между XVIII и XIX веками, породило странную секту, одновременно консервативную и революционную («общественная»), секту «Vaisites et Quintal
В Казани — дополнение к изучению мусульманских братств у татар По волжья, («Мир Ислама», т. VI, № 1—2, 1959 г., с. 91 — 112). Он пытается
сделать из шейха Мансура Nakshbandiya и приписывает этой воинственной секте
широкий стратегический план против русского режима; связи, которые объединяли
сторонников —• проповедников были очень слабые. За отсутствием формальных
доказательств, вопрос о принадлежности шейха Мансура к Накшбан-дистам,
должен быть оставлен открытым.
70. Гасан Эфенди Алкадари, указ, соч., с. 105.
71. Смирнов Н. А. «Вопросы истории религии и атеизма», с. 22.
72. В частности рапорт ананимного лазутчика, который ездил в село Алды
н марте 1785 г. и который видел там 60 чел., «одетых по турецк и». (Смирнов,
указ, соч., с. 28).
73. Багиров М. Д. К вопросу о характере движения мюридизма и Шамиля.
Изд. «Большевик», июль 1950 г., № 13.
74. № 941 из коллекции des Hatt-i Humayun.
75. Подтв.-рапорт Али-Паши, коменданта гарнизона Сунджук-калы от 5-го
сентября 1785 г. (des Hatt-i Humayun) который приводит показания двух ка
бардинских вождей, нескольких паломников и русских солдат, мусульман -де
зертиров, а также рапорт поверенного, Великого Визира, от 3 июня 1785 г.
(докум. № 4034/11 из des Archives de Topkapi), который содержит показания
двух паломников, Хаджи Юнуса и моллы Файзуллаха.
76. des Hatt-i Humayun док. № 1011/.d
77. Рапорт Али-Ага, секретаря Сунжук-кале, коменданта Али-Паша, начало
сентября 1785 г. (конец месяца Шаввал 1199). докум. № 101 lb des Hatl-i
Humayun.
•
75
78. Рапорт Биганзаде Али-Паша, mif-i mirvan и начальника гарнизона Сунжук-калы Великому Визиру, датирован 16 ноября 1785 г. (12 Махаррем 1199),
в сопровождении с пометками на полях рукой секретаря В зара № 1305
des Hatt-i Humayun.
79. Краткая сводка письма Сулейман Паши, губернатора Чилдира к сек
ретарю Казначейства, Ибрагим Бею, от 5 сентября 1786г. (I-Zul Qada 1199
док. № 1011/е desHatt-iHumayiin.
80. По этому поводу можно привести мемуары, подготовленные Службой
Великого Визира в 1785 г., представляющие военную и политическую картину
Северного Кавказа (№ 1022 des Hatt-i Humayun) при котором могла до
100000 воинов, которых Чечня предполагала набрать, экипировать и выставить
против России. В действительности, максимально число чеченцев, которые сра
жались под знаменем шейха Майсура, не могло превышать 15000.
81. В 1199 (1785 г.) Великий Визир представил султану Абдул Гамиду I ра
порт о посылке подкрепления в турецкой крепости неизвестным вождям, сре
ди которых указывался шейх Мансур. Этот док., который фигурирует под
№ 1011 в коллекции des Hatt-i Humayun имеет на полях пометки рукою Пади
шаха, полностью одобряющего меры, предлагаемые Великим Визиром.
82. «Записка словестных сообщений известного писателя, учиненных им 29
августа 1786 г. «Рапорт Булгакова был опубликован в «Сборнике Русского
Исторического Общества», цит. Смирновым с приведением некоторых мест в
своем труде «Вопросы истории религии и атеизма», с. 45, к сожалению, мы не
нашли оригинала рапорта в архивах.
83. Подтв. докум. № 941 des Hatt-i Humayun.
84. Рапорт, датированный началом сентября 1785 г. относит начало «газа
вата» «к девяти или десяти месяцам», док. № 1011 в
des Hatt-i Humayiin..
85. Подтв. рапорт интенданта Сунжук-калы Великому Визиру от 16 ноября
1785 г., док. № 1305 des Hatt-i Humayiin.
86. Подтв. рапорт интенданта Сунджук-калы Великому Визиру от 28 ноября
1785 г., док. № 1349 des Hatt-i Humayiin.
87. Смирнов Н. А. гл. указ, соч., с. 27.
88. Там же, с. 27.
89. Перевод на турецкий язык письма шейха Майсура к: Султану от 9 июня
1785 г. (Шаббан 1199), док. № 4034/III des Archives de Topkapi.
90. Интендант Супжук-к'алы пишет в своем рапорте, датированном июнем
1785 г. (док. № 4034j/IV des Archives de Topkapi что русские несколько раз от
правляли посланцев к дагестанским племенам и спрашивали их: «Скажите от
кровенно, друзья вы нам, или враги. Если вы наши друзья, выдайте нам этого
шейха Мансура!». Эти требования не были удовлетворены и дагестанцы ответи
ли: «Он (Мансур) ничего против вас не имеет. Он только учит нас религии
Ислама».
91. Док. № 1305 des Hatt-i Humayun.
92. Смирнов Н. А., Указ, соч., с. 40, воспроизводящая рапорт князя Темир
Хамзин Эндреевского.
93. Док. № 1011/е des Hatt-i Humayun.
94. В том же с. 105.
95. Согласно русских документов, выходит, что горцы видели в шейхе Мансуре святого чудотворца, пророка и даже Мессию (Мехди). Подтверждает ра 76
порт русского агента Кайтука Банова, ЦГАДА, разд. XXIII, ч. 10, с. 364, приведена Смирновым в указ, соч., с. 41. Шейх Мансур во время его допроса зая вил: «Я не Эмир и не пророк. Я никогда не давал себе таких званий, но я не
мог запрещать народу считать меня таковым, ибо мои мысли и моя жизнь ка залась им чудесными»., Смирнов Н. А., с. 22.
96. ЦГАДА, разд. XXIII, д. 13, ч. 10, И, л. 250—251, Смирнов Н. А. указ,
соч., с. 28.
97. Турецкие источники говорят о 7000 человек, пехоты и кавалерии и 10 или
12 пушек (подг. докум. № 1011/Ь и 1011/f des Hatt-i Humayun.
98. Рапорт Али-Паши, интенданта Сунжук-калы, докум. № 1011/
99. Подтв. док. № 1011/Ь, 1011/f 1305
des Hatt-i Humayiin. Смирнов назы
вает цифры русских потерь — 576 солдат и 8 офицеров и полковника Пиери.
100. Покровский М. Н. «Завоевание Кавказа», в «Истории России в XIX
веке», с. 320.
101. Письмо коменданта Сунжук-калы (док. № 1305 des Hatt-i Humayun
цитированного выше, говорят о 12000 бойцов, цифра возможная. Оно упоми
нает так же об интересной веще: После победы 26 июня, большое число рус
ских солдат являлось для включения добровольцами в войска шейха Мансура.
Возможно, дело касается какой-то группы казаков «стороверов» с Терека, ко
нечно, если эти сведения не чисто воображаемые.
102. Док. № 1011/b des Hatt-i Humayun.
103. Рапорт от 5-го сентября 1785 г., док. № 1011/f des Hatt-i Hiunayiin.
Комендант Сунжук-калы пишет: «Люди из племен говорили: вот там товар, ко
торый можно приобрести почти даром. Полюбуйтесь! и таким образом, они
поощряли один других на нечестную спекуляцию. Такие поступки были доведе
ны до сведения властей.
104. Турецкие источники, например, док. № 1011/f
des Hatt-i Humayun
говорят о вторичном русском походе в горы, несколько позднее поражения пол
ковника Пиери и понесли новые кровавые потери. Здесь кажется допущены
ошибки. Никакие источники этого не подтверждают.
105. Приводится Смирновым, указ, соч., с. 22.
106. Донесение татарина, Вали Калапасва, посланного из Кизляра в Тарки
в сентябре 1785 г., привед. Смирновым, указ, соч., с. 36.
107. Рапорт от Али Паши, док. № 1011/f des Hatt-i Humayun.
108. Рапорт доверенного коменданта Сунжука № 1011/b des Hatt-i Humayun.
109. Док. № 4304/1 из des Archives de Topkapi и № 201 des Hatt-i Humayun
из текста на черкесском языке с приложением перевода на турецком.
110. Подтв. «История Кабарды с древнейших времен до наших дней», Мос
ква, «Наука», 1957 г., с. 63.
111. Так например, чтобы укрепить свой режим в Северном Дагестане. Гам зат-бек истребил в 1834 г. всех членов фамилии ханов Аварских.
Секретарь
имама Шамиля, Мухамед Тарих-ал Каракхи, на с. 73 своей «Хроники», М-Л,
1C И г. перечисляют многие феодальные фамилии вырезанные Гамзат Беем и
Шамилем.
112. Рапорт Kaflagi коменданта Сунжук, док. № 1 01 1/ b des Hatt-i Humayun.
приводимый выше, «Когда посланец русских явился к имаму Майсуру с пред
ложением возвратить пушки и снаряжение, которые войско Мансура захватило
У русских, имам ответил ему: «Я вам говорил не выступать против меня. Вы
77
не хотели меня слушать и атаковали меня. Я не верну вам эти пушки . Они
мне не нужны, я их пошлю генералу Сунжук-калы, представителю Падишаха»
Оттоманов».
113. Мы разыскали некоторые из этих посланий в турецких архивах, в част
ности к губернатору Анапы (док. № 1351 des Halt-i Humayun и Беликову Ви
зиру № 1351/а desHatt-i Humayun).
114. После сдачи, чтобы получить прощение (оно было ему дано), князь
Дол дал показания в которых он не жалел красок, чтобы очернить бывшего
вождя. Текст показаний сохранился в ЦГАДА, разд. XXIII, ч. 18, Смирнов
приводит некоторые места, указ, соч., с. 27—28 и 49. Показания князя Дола и
общем правдивы. Мы могли в этом убедиться, сравнивая их с документами,
сохранившимися в турецких архивах. Так, например, он восстанавливает прав
дивость рапорта посланца коменданта Сунжука к шейху Мансуру в Алды, ко
торый мы нашли к коллекции des Hatt-i Humayiin № 1305 цитированного выше.
115. Приказ (фирман) Падишаха от 1201 (1786 г.) коменданту Сунжука,
предписывающий ему вторжение адыгских племен за Кубань и локальное соб
людение пунктов мирного договора в Кучук Кайнарджи (док. № 7460 из кол
лекции Cevdet Tasnifi (Havicye) des Archives du Bas vekalet).
116. Правдоподобность их часто подтверждалась при сравнении с докумен
тами существующими в турецких архивах.
117. ЦГЛДА, раздел XXIII, ч. 16, л. 42, приведен Смирновым в указ, соч.,
с. 44. Мы разыскали в архивах du B;is vekafet письмо, врученное Падишаху
посланцем, о котором Ахмед Хан Дженгутаевскнй, говоря от имени других
владетелей Дагестана, Шамхала Тарковского, Уцмия Кайтагского, Кадия Акушинского и Хана Кубинского, предлагающих свои услуги турецкой Империи,
прося директив стратегического значения (док. № 11656 des Hatt-i Humayiin.
118. Мы имели удачу разыскать в Archives du Bas vekalet рапорт послан
ца Государственного Совета до 1787 г. Сулеймана Паши, губернатора Чилдира
в котором он наводит на мысль план войны с Россией и ее союзницей Грузией,
приводя численность турецких сил и сил Дагестанских ханов, (док. As 1290
des Hatt-i Humayun.
119. Рапорт от 24 сентября 1787 г. (12 Мюхаррем 1202), док № 1308 des
Hatt-i Humayun.
120. Таков во всяком случае взгляд русских историков. Однако мы разыс
кали в Archives du Bas vekalet № 4681 коллекции (Cevdet Tasnifi) интересное
письмо к Падишаху от октября 1790 г. о взятии
Анапы русскими в июне
1791 г. от религиозного вождя чеченцев, малоразборчивая печать которого
имеет имя «Ал-Саид ал-Гази ал-Шейх Мухамед ал-Мансур», который объяв
ляет, что после поражения Баттал Паши, он возвратился в Чечню. Стиль пись
ма напоминает стиль шейха Мансура, но он не имел звания «Сайда» (по
томка Пророка). Мы не можем с уверенностью утверждать, что эти докумен
ты имеют отношение к шейху Мансуру (Ушурме).
121. Недоверие турок видно почти во всех документах той эпохи. Так, папример, можно прочитать на полях рапорта хан Бакхти Гирея (Khan Bakhti
Giray), представленном 1791 г. «Рейс Ефенди» — Падишаху пометки рукою
султана Селима I I I : «Бакхти Гирей говорит прекрасные слова, но его действия
— чистое предательство...» (док. № 14637 des Hatt-i Humayun. Так же и с
пространным рапортом Абдулла Паши, губернатора Эрзерума и Трапезунда,
78
назначенного после поражения Баттал Паши, командующим Кубанским фрон том, адресованным в начале 1791 г. Великому Визиру, содержит такое место:
«Не следует гордиться ни черкесами ни другими племенами. Это люди, кото рые думают только о своих выгодах. Они способны разбежаться грабя все,
если они видят, что Оттоманские силы могут потерпеть поражение. Их видели
за грабежом всего, от оружия, до солдатского обмундирования, во время вос стания и дезертирства et de la desertion Баттал Паши (док. № 6186 des Hatt-i
Humayun.
122. Рапорт mir-1 miran Феррух Али Паши Terruh АН pacha коменданту
Сунжука Великому Визиру, датирован I Мухаррем 1197 (7 декабря 1782 г.),
описывающий трудности положения с которым встретились турецкие власти в
своих сношениях с Кубанскими племенами. Желая охладить ихний воинствен
ный пыл и помешать ихним столкновениям с русскими на границе, губернатор
слышал от черкесских и ногайских вождей: «В состоянии ли ты защитить нас
одними твоими силами? Мы не хотим дать русским возможность занять нашу
сторону и не хотим подвергнуться
жалкой участи крымских татар», (док.
№ 1345 из
123. 2 февраля 1788 г. кабардинский князь Атажуко Хамурзин докладывал
русскому командованию о разведывательной миссии на турецкой территории,
говорил в адрес шейха Мансура: «Чеченец Ушурма, именуемый шейхом Мансуром в настоящее время у турок. Он получил подарки, но не пользуется боль
шим престижем, ни среди народа того района, ни среди турок». («КабардиноРусские отношения в XVI—XVIII века», т. II, с. 370 — 371, док. № 265).
124. Подтверждает донесение купца Погоса Панин, который был направлен
полковником Д. В. Тогановым, комендантом Моздокских гарнизонов в родное
село Мансура, датирован 10 февраля 1788 г., «Кабардино-Русские отношения»,
т. I I , ч. 371, док. № 266.
125. «Кабардино-Русские отношения», т. II, с. 368, док. 263, дает русский
перевод письма на арабском языке адресованного шейхом Майсуром князьям
и «узденям» Кабарды, предлагая им порвать добрые отношения с Россией.
126. Подтверждается собственноручной запиской графа А. Безбородко секретярю танйой экспедиции, С. И. Шишковскому, датирована 26 июня 1791 г.,
в которой говорит, что Екатерина Л приказала обращаться с Мансуром, как с
«опасным политическим преступником». Смирнов Н. А. «Вопросы истории ре
лигии и атеизма», указ, соч., с. 57.
127. Мохамед ибн Адд ал-Ваххаб Неид (1703—1787) и Шах Велиуллах Делхи — (1703—1781), создатели большого реформистского движения в Аравии
и Индии, были современниками шейха Мансура. Шах Валиуллах принадлежал
к братству Накшбанди.
128. Интересно отметить, что в ту же эпоху в Западной части Оттоманской
Империи, в Магхребе, турецкое правительство забеспокоилось появлением (в
1782 г.) на юге Алжира опасной секты la Tidjuniya.
Оно пыталось, но безуспешно, силой уничтожить ее. В 1785 г., году, который
отмечает начало проповедей шейха Мансура, бей Мохаммед ал-Кебир пытался
уничтожить силой оружия цитадель Tidjanis Анн Махди,
79
АКЦИОНЕРНОЕ ОБЩЕСТВО
ПРОИЗВОДСТВЕННО-КОММЕРЧЕСКАЯ
ФИРМА «МЕРКУРИЙ»
РЕАЛИЗУЕТ ТОВАРЫ НАРОДНОГО
ПОТРЕБЛЕНИЯ:
МЕЖДУНАРОДНЫЕ БАРТЕРНЫЕ
СДЕЛКИ
Беннигсен Александр
НАРОДНОЕ ДВИЖЕНИЕ НА КАВКАЗЕ В XVIII в.
(Священная война Шейха Мане-ура (1785 — 1791 гг.). Малоизвестный
период н соперничество в русско-туреиких отношениях)
— Мрамор, плитка облицовочная импортная, стройматериалы различного ассортимента.
— Верхняя одежда
— Продукты питания
— Принимает и отправляет грузы
— Ответственное хранение на универ
сальной базе
— Подъездные пути
ЦЕНЫ ДОГОВОРНЫЕ
Общая редакция проф. ГАДЖИЕВА В. Г.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА МЕНЯЮТСЯ,
ПРИНЦИПЫ НИКОГДА!
Сдано в набор 20. 07. 94. Подписано в печать 29. 09. 94.
Формат 60x90 1/16. Бумага типографская № 2. Гарнитура
«Литературная». Усл. печ. л. 5,0. Уч.-изд. л. 5,75,
Тираж 5000 экз. Заказ № 444. Цепа договорная.
Типография Дагестанского научного центра РАН
367015, г. Махачкала, 5-й жилгородок, корпус 10
Акционерное общество
Производственно-коммерческая фирма «Меркурий>
Республика Дагестан
Махачкала, ул. Ирчи Казака, 37
Тел/факс 2-05-79, 2-05-74
